Он оставил Коллин у Томпсонов и откланялся. Нэнси была разочарована краткостью визита и выразила надежду, что граф скоро вернется.
Хоксуэлл нашел мистера Тревиса и сразу, как только тот поздоровался, понял, что надо соблюдать осторожность. Это стало очевидно особенно после того, как мистер Тревис настоятельно пригласил зайти к нему в дом.
Там их встретила миссис Тревис. Она принесла в гостиную эль и исчезла.
— У меня к вам несколько вопросов о заводе, — сказал Хоксуэлл. — Моя жена очень вам доверяет, поэтому я решил обратиться к вам, а не к мистеру Томпсону.
Тревис не позволил себе даже малейшего проявления реакции на эту реплику.
— Верити рассказала мне, что вы с ней единственные, кто знает секрет Джошуа. Я видел часть вашего завода, и не понимаю, как это может быть.
— Сверление — это сверление, сэр, а станки — это станки. В этом нет ничего нового. Значение имеет инструмент, которым сверлят. Его преимущество невидимо для глаза, но его наконечники сделаны не из железа, а из стали, и имеют особую конструкцию. Ими я и работаю. Рабочие, которых вы видели, тоже используют эти наконечники, но они их не изготавливают, а простое описание их формы ничего не дает. Утром я ставлю инструменты на станки, а по окончании работы снимаю и собираю все наконечники, чтобы ни один не пропал.
— А разве мистер Томпсон не может просто взять один?
— Полагаю, что может, но только если возьмет его с моего трупа. А если и возьмет, то что будет с ним делать? Отдаст его кому-нибудь скопировать? Если этот секрет будет раскрыт, то Томпсону конец, поэтому он и не пытается.
— Но все же он мог избавиться от вас.
Тревис тихо засмеялся.
— Мог. Были дни, когда он очень этого хотел, но только благодаря этим специальным приспособлениям завод еще работает. Ведь спрос на литье упал практически до нуля. Ему хотелось, чтобы все оставалось как есть, по крайней мере еще несколько лет. В мире грядут большие перемены, лорд Хоксуэлл, и для их свершения понадобится железо.
— А пока, на мой взгляд, завод не слишком загружен.
— Скажем так — доход в этом году будет не такой, как десять лет назад. Я не сомневаюсь, что старший мистер Томпсон перенес бы это безболезненно, а этот… Он не заботится о заводе, как следовало бы. Катается себе в Лондон, не так ли? Но промышленность не там, а здесь. Лучше бы он ездил в Манчестер и Лидс и обедал там с промышленниками и торговцами, а не с лордами.
Хоксуэлл посмотрел в окно на корпуса завода: сегодня там шла плавка и из огромной трубы валил дым доменной печи.
— Расскажите мне о старшем мистере Томпсоне.
Тревис отпил несколько глотков эля. Хоксуэлл тоже сделал вид, будто пьет, в надежде, что у Тревиса развяжется язык.
— Он был довольно сложным человеком, если вы понимаете, о чем я. Жесткий снаружи, но слишком мягкий внутри. Как свежая буханка хлеба. Но он был себе на уме, уж это точно. Однако никто не мог работать с железом так, как он. В кузнице ли или у печи, он понимал все так, словно был сделан из того же материала.
— Похоже, так оно и было.
Тревис хохотнул и кивнул.
— Мы относились к нему с большим уважением. Он был одним из нас. Иногда он приходил на завод, снимал свое дорогое пальто и, засучив рукава, ковал железо. Очень трудно не уважать человека, который потел от работы рядом с тобой. Он был честным, но понимал, что это редкое качество. Вот почему нет патента. Получая его, ты выдаешь свой секрет. Делаешь чертежи и выкладки, а кто-то другой, которому наплевать на чужой патент, крадет твое изобретение.
— Вам он все же доверил свой секрет.
Тревис пожал плечами.
— Он не мог все делать один: руководить заводом, находить заказы, вести бухгалтерию. Надо было кому-то довериться, а я был специалистом по обработке металла.
— А Бертрам Томпсон им не был.
Тревис промолчал.
— Зачем он передал секрет своего изобретения дочери? Она ведь не работает с железом.
— Думаю, он учил ее по картинкам, чтобы она, в случае надобности, могла его нарисовать. Это было похоже на то, как если бы он обратился за получением патента. А зачем он это сделал? Не мне было решать будущее этого изобретения. Он передал его следующему поколению. А через нее — следующему, которое, как я думаю, займет ее место.
Он имел в виду ее мужа. Если бы Джошуа Томпсон не утонул во время наводнения, он организовал бы для дочери свою свадьбу. Выдал бы ее замуж за человека, похожего на него самого. Человека, который умел бы обращаться с железом и был жестким снаружи и, возможно, мягким внутри, когда дело касалось его рабочих и его семьи.
Хоксуэлл подозревал, что Верити была права: Бертрам хотел выдать кузину замуж за лорда, чтобы не появился человек, который мог бы конкурировать с ним в деле. Ни один лорд не запачкает рук таким грязным делом, как завод, и будущее виделось Бертраму безоблачным.
— Если бы вам пришлось передать секрет в руки другого человека, мистер Тревис, кому бы вы его отдали? Если Верити когда-нибудь должна будет принять решение, к кому ей обратиться?
Тревис стал еще более серьезным, как это бывает с любым человеком, когда ему намекают, что он смертен.
— Да, сэр, это проблема. Это должен быть человек, знающий дело и честный, не так ли? И притом в немалой степени. Но если бы мне пришлось выбирать, я выбрал бы молодого человека, которому мог доверять, вопреки тем, кто в него не верит.
— А такой человек существует?
— Трудно сказать. Был один такой, но он больше здесь не живет. Майкл Боуман, сын Кэти.
Это тот самый Майкл, о котором спрашивала Верити. Хоксуэлл решил не продолжать эту тему, чтобы Тревис не подумал, что он придает ей слишком большое значение. А еще он подозревал, что ему может не понравиться услышанное.
Похоже, этот Майкл Боуман обладал теми качествами, которых нет у Бертрама, и был кандидатом на место Джошуа Томпсона.
«Он не желал, чтобы я вышла замуж за такого человека, как ты». Да, ее отец желал бы, чтобы она вышла замуж за кого-либо похожего на сына Кэти.
Все утро Верити старательно избегала назойливых вопросов миссис Джералдсон о здоровье и, улучив минутку, смотрела в окна на дорогу.
Наконец она увидела всадника, скачущего к дому. Она попыталась добежать до двери раньше дворецкого, но опоздала. Всадник отдал ему письмо, и дворецкий понес его хозяйке дома.
Письмо была запечатано незнакомой печатью, и это озадачило миссис Джералдсон. Она поднесла письмо к окну, пытаясь прочитать его на просвет. Верити кашлянула, давая понять, что она все видит.
Миссис Джералдсон быстро обернулась. У нее хватило такта смутиться.
— Вам письмо, леди Хоксуэлл. Оно пришло не по почте, а с нарочным.
— Как странно. Если позволите, я выйду, чтобы прочесть его.
