знал, — тихо говорит она, потупив взгляд.
— Но все изменилось!
— Я не могу, — ее голос наполнен грустью. Но и решимостью. — Мне очень жаль!
Ее раненый взгляд вспарывает меня, отдается болью в сердце.
— Ты можешь! Ты можешь остаться. Просто не хочешь! Не хочешь увидеть правду!
— Какую правду?
— Что ты моя!
Ее лицо бледнеет. Она закрывает рот рукой. Либо сдерживает себя от ответа. Либо сама поняла, что это правда.
Она моя.
С той самой секунды, как я поцеловал ее под дождем.
Раньше мы были другими. Я. Рита. Но после того поцелуя все изменилось.
— Ладно, хрен со мной. А Аня? Ты сможешь вот так просто оставить ее?
— Это не будет просто.
— Ты единственная мать, которую она знает. Ты ее мать. Не Мадина!
— Я… это низко. Не надо так говорить. Это удар ниже пояса. Я не ее мать. Я была ее няней месяц. И предупреждала тебя… ты должен найти другую няню. Но ты ничего не делал.
Она уже все решила для себя.
Упрямая. Костя тоже такой.
— Знаешь что? Хочешь уехать? Не надо ждать до завтра. Уезжай сегодня! — кричу. — Да прямо сейчас!
Ничего. Меня и раньше бросали. Я выжил. И выживу сейчас. Дочь будет центром моей вселенной. Я буду жить только для нее. У меня нет времени раскисать.
Нормально. Я буду… нормально все будет.
Я беру Аню и выхожу с ней на улицу. Укладываю в коляску.
Пусть собирает вещи и уезжает.
Ни к чему долгие прощания.
Пусть делает так, как ей лучше.
Хочет жить в вечной мерзлоте, ради бога.
Хочет жить в выдуманном идеальном мире. Где нет ссор.
Пожалуйста.
Иду подальше от бани.
Туда, где раньше был вытоптанный сад.
Прежние обитатели фермы только и могли все уничтожать...
Сейчас Женя высадила тут молодые яблони. Еще долго ждать, когда они подрастут. Аня будет уже совсем большая…
Надо будет что-то придумать с жильем. Мы не сможем жить с ней вечно в домике, предназначенном для бани.
Специально заставляю себя думать только о будущем. О разных бытовых мелочах.
О чем угодно, лишь бы…
Спустя час я постепенно успокаиваюсь.
Надо возвращаться. Время переодеваться. И кушать.
— Да, принцесса? — опускаю капюшон коляски, чтобы солнце не било Ане в глаза. — Страшно ей. А мне не страшно? — шепчу вымученно.
Риты уже нет.
Она сделала так, как я просил.
Она ушла.
Рита ушла.
34
34
Просыпаться одному.
Раньше я любил это. Помню, как напрягся, когда понял, что случайная знакомая из клуба осталась у меня до утра. В тот день я обнаружил дочь на своем пороге.
Теперь же так сильно все изменилось.
Не открывая глаза, шарю рукой по дивану.
Пусто.
Всего неделю засыпать и просыпаться вместе — и как сильно под кожу въелась эта привычка.
Теперь все кажется пустым с уходом Риты.
Не только этот диван.
Сегодня мне нужно поехать на полдня на работу. Вчера с Анютой сидела Женя. Сегодня очередь Саньки.
Она придет уже через сорок минут.
Вставать придется, как бы ни хотелось поваляться еще.
Закрыть глаза. Притвориться, что Рита здесь.
Едва я успеваю сбегать в душ и покормить дочь, в дверь стучат.
Черт! Я что ли время неправильно рассчитал?
Но это не Саша. Оскар.
— Я уже почти готов, Ос, — заверяю его, кружа по домику.
— Долго еще это будет продолжаться? — спрашивает он строго.
— Я же сказал, я скоро!
— Я не об этом. Долго еще ты будешь ходить с таким кислым лицом? Уже две недели прошло.
Две? Я специально не считал дни. Запрещал себе думать об этом.
— Я нормально.
— Нет! Ненормально. И если тебе не дать пинка, ты так и будешь сидеть на попе ровно и жалеть себя. Ты сам не свой, с тех пор как Рита уехала. Ты влюбился.
Это не вопрос. Утверждение.
— Она тоже ко мне что-то чувствует. Я видел это в ее глазах. Но… она не доверяет мне. Боится. Знаешь, Костя рассказал, что когда их отец напивался, Рита пряталась под столом. Она все еще прячется под столом. Не хочет никаких отношений. Не нужен я ей. Ей нужен кто-то серьезный. Правильный. Взрослый.
— Она слишком саркастичная и зрелая, чтобы разрешить себе руководствоваться чувствами. Ей тоже нужна хорошая встряска. Как и тебе. Чтобы осознать. Возможно именно ты ей и нужен. Мягкий, открытый, чтобы сглаживать ее острые края. Легкий в общении, но только без налета поверхностного флирта!
— Ты думаешь? — надежда начинает пробуждаться из глубины. Я никогда не смотрел на это под таким углом.
— Ты сказал ей о своих чувствах?
— А разве и так непонятно?
— Веришь, я так же думал! Но очевидно девочки хотят это слышать. Что ты ей сказал?
— Попросил остаться. Ради Ани.
— И все? — Сашин возмущенный крик у двери. — Ну ты даешь! Ты даже не сказал ей, что любишь?
— Санька! Ты опять подслушиваешь? —
