отчаянно старалась чуть не взвалить меня себе на плечи по дороге, подпирая и продолжая вздрагивать и всхлипывать, как я ни уговаривал забить на это мелкое недоразумение. И даже сейчас она стояла за спинкой моего кресла, будто спрятавшись за мной от остальных и наотрез отказываясь сесть.
— Сестра… и, твою же мать, почему из всех баб в мире ты решил ее… — опять начал он вскипать. — Мою сестру! Младшую! Я о ней еще и не знал, а ты, скотина…
— Я сама хотела! — схватилась Катька сзади за мои плечи и гневно затараторила. — Сама! Я приехала, тебя искала, города не знала, ты уехал. Меня обокрали, есть не на что, гостиницу снять не могу, в тряпках бомжацких, простудилась еще. А Андрей меня в мороз подобрал, кормил, одевал, лечил, а ты с кулаками…
— Тш-ш-ш, Катюха, дай ему перепсиховать, — накрыл я ее ладошку на плече своей, но неожиданно карамелька выдернула ее и снова отступила. Так, все еще злится. Надо было дать себя отметелить посильнее, а то что-то быстро отошла. Сидел сейчас с мордой разбитой в мясо — жалела бы, небось.
— То есть ты очутилась одна в чужом городе, голодная и больная, без копейки, а этот козел на тебя такую… Воспользовался, гад! Благодетель херов!
— Да послушай ты их хоть чуть, — досадливо поморщился Камнев. — Все у них полюбовно и серьезно.
— Серьезно? С Боевым? Яр, ну я понимаю, что вы друзья с детства, но границы же быть должны! Семья — это святое! Сегодня на сестру мою, а завтра? Жену твою трахнуть захочет? Дочь, как подрастет?
— На поворотах-то полегче, Колян! — мигом посуровел Камнев. — Андрюха, конечно, не прав…
— Во всем я прав! — хлопнул я по столу, задолбавшись выслушивать. — Шаповалов, я тебя уважаю, и друг ты мне, но и берега не путай и мозги включай. Ну вышло у нас с Катюхой поначалу через жопу, и не дурак, не просечь, что не такого мужика ты для сестры хотел бы…
— Не такого? Да ты… — Колька со свистом втянул воздух носом и закатил глаза, сжимая и разжимая кулаки.
— Да, я, конченый Боев, которого ты знаешь, как облупленного. Я — мужчина твоей сестры, и ты уже ни черта с этим не сделаешь. Мы вместе, пока она сама не захочет от меня мудака такого отказаться.
— Уж прости, Андрюха, но какой из тебя мужчина для одной девушки? Ты же общее достояние каждой хм…
— А я пушистым зайкой и не прикидываюсь! Но на себя-то глянь! Давно ты таким порядочным стал? Два месяца? Три? Ты смог, а я типа безнадежен?
— У нас с Анькой все по-людски было. Правильно. Я ее слабостью и уязвимостью не пользовался, как последний…
— Да ничем Андрей не пользовался! — выкрикнула Катерина. — Мне двадцать лет, я взрослый человек и сама в состоянии принимать решения!
В кабинете повисла тишина, и Камнев, Шаповалов и я дружно зафыркали, закашляли, скрывая смех. Взрослый человечек тут у нас. Моя же ты куколка ненаглядная.
— Ладно, — смягчился Колька, — раз у нас одни взрослые собрались, то давайте говорить по-серьезному. Боев, если ты мне тут орешь, что готов исправиться и с Катей у тебя все по-настоящему и честно, то докажи это.
— Хм-м-м… Это как? — опешил я. — И кому?
— Ей, себе, мне. Катерина переедет ко мне, и встречаться вы будете под моим присмотром. Предложение ей сделаешь. И никакой… похабщины до свадьбы!
— Чего?!! — возмутились мы с карамелью в унисон.
Какое к херам «без похабщины?»
Глава 52
Возмутило ли желание моего едва объявившегося брата указывать, что нам с Боевым делать? Очень. Но то, что Андрей за спиной ездил и разнюхивал все обо мне, злило куда как сильнее. И тут никак не помогало, что он действительно предупреждал, что намерен действовать именно так. И выходит, он уже больше недели знает всю мою неприглядную подноготную и ничем: ни словом, ни взглядом — не дал понять. А мне от понимания, какую грязь он раскопал, аж подурнело в первый момент, в животе гадко скрутило, потянуло, будто отравилась чем. Сразу возникал вопрос: ему в принципе наплевать, через что я прошла, и Боев просто удовлетворил свое любопытство насчет меня, или ему совсем-совсем не все равно и он задумал нечто опасное, но опять же ни намеком не выдал себя. Насколько он профи в скрытности? В притворстве. Что тогда из происходившего между нами не притворство? В какую катастрофу выльется это его умолчание и о возможных планах?
— Никаких, блин, переездов, — возмущался тем временем Андрей, потянувшись ко мне так, будто боялся, что кто-то станет силой отнимать, но меня что-то его прикосновения обжигали. Холодом. — В каком, зараза, веке ты живешь, по-твоему? Озверел ты, что ли, Шаповалов?
— Это не я озверел, а ты опустился до скотств…
— Прекратите! — устала сдерживать копящуюся злость я. Почему практически каждый мужчина на моем пути уверен, что имеет право указывать, что мне делать? — О какой свадьбе вообще речь?
— Тихо, Катька, — шикнул на меня, как на лезущего во взрослые разговоры ребенка, Боев. — Против свадьбы я ничего не имею, но что, бля, за средневековье с раздельным житьем? Поздновато уже.
Не имеет ничего против? Типа это основная проблема, на его взгляд?
— Никогда не поздно, когда дело касается тебя, Боев! — возразил брат, тоже, похоже, не намеренный прислушиваться ко мне. — Или, что, не уверен, что и до свадьбы додержишься, чтобы не пойти…
— Да кончай ты уже! — оборвал его Андрей, нервно оглянувшись на меня.
Меня уже откровенно затошнило от этой ситуации. Они вели себя так, словно я никто, в упор не слышали. Как если бы я существо недалекое, что ни черта их недомолвок не поймет и спрашивать о чем-то меня смешно.
— Да хватит! — выкрикнула я. — Если никто не намерен здесь слушать меня, то я просто выйду в эти двери и решайте тут между собой про свадьбы, воздержание, степень соответствия ожиданиям сколько влезет! А я изложу свою точку зрения насчет вас в письменной форме и пойду искать того, кто готов учитывать мое мнение!
— Что? Какой такой «пойду», Кать? — наконец повернулся полностью ко мне Андрей. — Я тебя прекрасно слышу и слушаю, просто твой братец слегка приоборзел, при всем моем уважении к будущему родству.
— Это я-то оборзел? — взвился с места брат.
Как он все-таки на нашу мать похож. Глаза точно ее и даже манера кривить рот, когда злится. Я его только увидела, войдя в офис, и поняла, кто передо мной. Аж сердце споткнулось, и
