Книга Дом Крови - Михаил Кин

на ее лице раскрылась как книжка следуя за пальцами, обнажая мышцы, и смятые кости. Я выправлял ей кости и носовые хрящи вылепливая их словно мягкую глину. Она зажмурилась и от боли сцепила зубы пока я работал. Поступая в мед я никак не мог ожидать, что знания анатомии мне пригодятся для того, чтобы я вампирам лица правил в дремучем лесу чужого мира.

Потрудиться пришлось гораздо больше и сильнее чем я ожидал. Мы закончили когда уже сумерки вот-вот должны были вступить в свои права, она плакала и ругалась сцепив зубки, но терпела. Результатом я остался доволен. Я полностью вернул ей красоту, вышло даже лучше, чем было изначально, теперь она снова была как идеальная картинка сошедшая с барельефа. Выправил полностью нос, подправил скулы, так что и без того большие глазищи стали еще выразительнее. Даже Полночь это признала, как обычно приправив свое высказывание порцией сарказма.

Она встала и ощупывала себя, впервые показав нечто напоминающее улыбку. Она как и все из вампиров были лишены возможности лицезреть себя в любом зеркале. Даже в отражении воды. Что именно сейчас ее несомненно удручало.

— Спасибо, — сверкнула она красными глазищами. Потом задумавшись посмотрела на меня, — скажи Дарий, а ты многое можешь изменить, да?

— Да многое, я могу сделать тебя сильнее и крепче чем любой из клана Дар’хаззи.

Она моргнула, осмысливая сказанное. А потом надув губки повернула голову смотря на догорающее красноватым закатом небо. Солнце уже опускалось к своему ложу, сменяясь цветом, и мир вокруг словно окровавило весеннее светило, но следом уже ждала, готовая прийти на смену, лунная ночь.

— Я вообще не об этом спрашивала, — сказала она, как бы невзначай двигая плечами, так, что ее аккуратная грудь подалась вперед.

— Оу, — почесал щеку я, смотря на ее декольте, — Это да, запросто. Но даже не проси. Я не буду к тебе прикасаться. Во первых не хочу, во вторых тебе абсолютно это не нужно.

Я поворошил в костре веточкой, одно перегоревшее поленце щелкнуло, и в окружающих нас сумерках брызнул фонтан искр устремившись к небу. Языки пламени жадно пожирали сухие ветки, рисуя светом на наползающих тенях загадочные картины. После мази и заклинания исцеления сильно чесалась дырка в плече от арбалетного болта. По хорошему ее бы зашить и обработать. Но с собой у меня ничего не было. Так что просто почесал вокруг раны. И меня прострелила боль по всему телу, ощущение было сродни тому, как будто мне туда раскаленная ветка с костра попала.

Ничего подобного я не ожидал, и рухнул на землю зашипев от боли в прострелившем плече. Надо мной тут же соткалась Полночь. А Марика выпучила глаза, сделав шаг назад, ничего не понимая.

— Это не я. — Тут же сказала она, на всякий случай. — Я ничего не делала.

—…Что случилось Дарий…?

— Я не знаю, — кряхтя снова принял сидячее положение, — я почесался и вдруг сильно обожгло плечо.

Нестор вывел меня из комнаты в таверне в чем я был одет. Моя разодранная рубашка была использована вместо узелка для провизии. Позаимствованная инквизиторская одежда сохла рядом на палке. Так что на мне сейчас была накинута наполовину влажная куртка, взятая еще в Райлегге. Она все была истертая и рваная. Но накинутая на плечи, сидеть с голым торсом я не хотел. Так хоть от ветра защищала.

Я отогнул край куртки и уставился на рану в плече. Вернее на ее смазанный краешек. Словно когда чесал я пальцем замазал края раны, именно так я работал над Марикой только что.

–…Дарий, твоя рана, ее нет….

И тогда я все осознал. Озарение обрушилось на меня снежной лавиной. Я ведь никогда даже не пытался применить это умение на живых людях. Да если даже пытался, ничего не получилось бы. Потому что это разные школы, абсолютно противоположные направления. Это чистая некромантия, она не может работать с живыми. Умение позволяющее работать с мертвыми сработает на живых только в сумерках, при условии, что у тебя есть воплощение усиливающая твой дар. Сейчас я просто чудом, использовал это на себе, просто потому, что до этого выправлял лицо Марики. И так совпало, что сделал я это в сумерках.

— Я идиот Полночь. Я полный идиот.

–…Не обращай внимания, — махнув рукой сказала Полночь обращаясь в вампирше светским тоном. — У него периодически случается озарение, тогда он понимает всю свою непроходимую тупость с которой мне постоянно приходиться мириться…

— Хаш-ор Полночь, сумерки, — Я даже вскочил на ноги и вскрикнул в возбуждении, совершенно не обращая внимания на ее сарказм, чем еще больше напугал Марику, — Сумерки…смена мужа и жены это сумерки. Дай книгу срочно. — Потребовал я.

Трактат Кхаштры всплыл в тенях, наполнив голосами мертвых магов нашу небольшую полянку. Марика снова выпучила глаза, отшагнув еще на шаг. Смотря на наследие самого страшного врага своего народа как на самую ядовитую змею в мире. Словно эта книга сейчас оживет и вот-вот на нее кинется. Но я не обращал на нее внимания, кинувшись к книге, перелистывая ее до нужной мне страницы, процитировав:

— Лишь между периодами неустанной смены мужа и жены, дарованные имеют право брать сие благоволение единой чащей. Сей холст похож на живопись ведь лишь тогда, коль дарована мне блажь обоих царств.

Потом перевел взгляд на догорающее светило. И посмотрел на Полночь.

— Именно в сумерках дарованные имеют право брать благоволение единой чашей. А значит в сумерках я могу применять кожеплетение на живых людей.

–… Тогда почему Кхаштра ничего об этом не писала…?

— Все просто Полночь, — сказал я чуть ли не приплясывая, — потому что у нее не было тебя. Она не обладала воплощением, что усиливала бы ее дар. Поэтому это для нее было закрыто, поэтому она ничего не знала.

Я сдернул куртку отбросив ее в сторону. Сумерки только начались, но они идут меньше получаса. А значит у меня еще есть время. Сжав зубами деревяшку подготовленную для костра я снова смазал пальцами по ране на плече. И снова меня обожгло так, что слезы брызнули из глаз, а края раны сошлись, словно там ничего и не было. Идеально ровная кожа, даже шрама не осталось.

Убедившись в том, что моя догадка верная я чуть ли в пляс не пустился. А затем наложив на себя обезболивание и придание сил. Я снова сел сжав в зубах деревяшку. Полный решимости вывести эту мерзкую дрянь. Что уродливым выжженным клеймом чернела у меня на груди.

Было о-О-Оочень больно. Ощущение словно в тесто руку погружаешь. Только вместо теста твоя плоть. Словно делаешь операцию себе без наркоза. Я цеплял этот чужеродный комок, что сидел в плече, обливаясь слезами и мыча от боли в эту ветку. Стараясь сделать это как можно быстрее. Эта черная жижа словно мелкими корнями прорастает в теле. Поэтому ее так сложно вывести. И если остается хоть один корешок, клеймо снова вылезет. Но у меня была власть над плотью, я ощущал где все эти гребаные корешки, буквально вырвав эту гадость. А затем швырнул в этот окровавленный комок в костер закричав от боли и злости.

Я пытался отдышаться, с ненавистью смотря на как эта мерзость шипит огне. Наступила тишина, только поленья в костре щелкали и шипела, сгорая в огне эта черная гадость.

— Дарий. Я хочу, чтобы ты сделал меня сильнее. Я хочу вытащить отца из заточенья, он это все, что у меня осталось. Если его не вытащить, он умрет. Я знаю, что ты можешь это сделать. — Раздался в наступившей тишине тонкий голосок Марики полный решимости.

–…А наша зубастая девочка далеко не так проста какой кажется, ей палец в рот не клади — руку откусит. Может тебя королевой вампиров сделать?…

— А так можно⁈ — Спросила она совершенно серьезно.

— Марика, — перевел я взгляд на нее, все так же тяжело дыша, — насчет королевы вампиров, если ты не поняла, это был сарказм. Полночь у нас страхом не корми, дай что-нибудь высказать.

Она перевела взгляд своих глазищ с меня на Полночь и обратно.

— Но ты же сам сказал, что можешь сделать меня сильнее чем любой из клана Дар’хаззи?

— Сказал, и это действительно так. Я могу сделать тебя сильнее. Но у нас есть проблема, я тебе не доверяю. Скажи на милость, зачем мне это делать?

Она закусила край нижней губы выступившим