свет в окнах горел почти до рассвета. Зато утром, часов до одиннадцати, никого. Потом начинают подтягиваться мелкие сошки — те, кто ходят на службу пешком. К двенадцати прибывают автомобили, привозят начальников. Ранг понятен по марке машины. Если на «эмке» — средний. Если на иностранной — высокий. Жильцову привозил памятный по поездке в санаторий «бьюик». В первый день в 11.45. Во второй — в 11.29. В третий — в 12.05. За рулем всегда сидел Михалыч. Жильцова была элегантна даже в форме, сшитой хорошим портным. Несколько раз куда-то ездила в течение дня, но вечером неизменно возвращалась на службу и находилась там до глубокой ночи.
В четвертую ночь Мэри установила домашний адрес Жильцовой, очень просто. Сидела не в гастрономе, а в новоугнанной «эмке». Дождалась, когда, перед самым рассветом выйдет подопечная, проводила «бьюик» до красивого дома на улице Маркса и Энгельса. Жильцова попрощалась с шофером за руку. Свет нигде не зажегся, стало быть квартира выходит окнами на другую сторону, во двор. Какой номер — непонятно.
В подъезде, на первом этаже кто-то сидел. Круглосуточное дежурство. Так просто не проникнешь.
Ладно, пусть камень поварится еще денек.
Наутро, дождавшись, когда капитан госбезопасности уедет на службу, Мэри зашла в подъезд, сказала консьержке, верней «вахтеру» (на табличке было написано «вахтпункт»):
— Пакет для товарища Жильцовой.
Купила пакет в писчебумажном магазине, надписала крупными печатными буквами.
— Нету ее. Ложьте на стол. Вернется — передам, — сказала суровая тетка в беретке.
За спиной у нее деревянная полка. Конверт лег в ячейку 21. Вот и номер квартиры.
— Извиняюсь, гражданка. Где у вас тут уборная? — спросила Мэри.
— В домуправлении, первый подъезд. Но посторонних не пускают. Около метро есть, туда иди.
— Ага.
Еще два с половиной часа африканского терпения. Потом тетке самой понадобилось откликнуться на зов природы. Подъезд она заперла на ключ, но это были пустяки, два поворота универсальной отмычкой из походного набора Пруденс Линкольн.
Дверь в квартиру 21 была защищена от проникновения ненамного сложней. Простодушная ниточка в верхнем углу. Делается так: нижний кончик аккуратно отлепляешь, намазываешь клеем (он в наборе тоже имелся, а как же). Когда дверь закроется, кончик опустится и снова присохнет.
Времени было много. Мэри изучила обиталище занимательной мисс Ж. безо всякой торопливости, основательно.
Несколько скорректировала первоначальную оценку. Место обитания, даже такое намеренно обезличенное — ни альбома с фотографиями, ни личных писем — сообщает о человеке не меньше, чем его внешний вид и личное общение.
Подбор книг на полках, например, был красноречив. Художественной прозы ноль (прагматизм), марксистской литературы тоже нет (не фанатичка). Есть справочники, словари, инструкция по новейшей японской гимнастике макко-хо (может быть, владеет навыками рукопашного боя — надо это учесть), «Здоровое питание», «Правильное дыхание» и еще несколько пособий в том же духе (хочет долго жить — отлично).
Что еще сообщила квартира о Вере Жильцовой? Она постоянно настороже, никогда не расслабляется. До маниакальности аккуратна. Судя по вскрытой и наполовину пустой коробке противозачаточных диафрагм (made in USA), ведет активную женскую жизнь, но, если и есть постоянный любовник, никаких следов его посещений не обнаруживается. Интимные свидания происходят не здесь.
Подобного рода сведений Мэри собрала много — словно прочитала о Вере Сергеевне Жильцовой целый трактат. И поняла, как с нею нужно разговаривать, чтоб сэкономить время и добиться нужного результата.
Успела и отдохнуть, и «кино» посмотреть, и спланировать, как будет эвакуироваться из СССР. По предварительному плану, в случае перехода на нелегальное положение, приготовлены два «коридора»: северный (на латвийской границе) и южный (на румынской). Пожалуй, через латвийский удобней.
Что касается Пруденс, ее переправят в контейнере с дипломатическими пломбами.
Жильцова вернулась домой в половине четвертого пополуночи.
Вскрыла конверт, прочла записку. Пробормотала:
— Это еще что?
Тогда Мэри вышла из-за большущего шкафа-гардероба (внутри — впечатляющий набор дамских туалетов очень недурного, а для советской гражданки даже превосходного вкуса). Сказала то же самое, что было написано в записке, по-русски:
— Продолжим нашу беседу?
Капитан посмотрела на дуло «беретты», потом в глаза Мэри. Веки дрогнули, сузились. Зрачки расширились. После секундной заминки очень быстро произнесла:
— Вы чего-то от меня хотите, иначе сразу убили бы. Я всё сделаю, отвечу на любые вопросы. При условии, что вы оставите меня в живых. Я хотела сделать вас своим агентом. Теперь готова быть вашим.
Психологический диагноз подтвердился. Легко иметь дело с людьми, которые быстро соображают, не имеют убеждений и хотят во что бы то ни стало выжить.
— Меня интересует Первая особая группа, ведущая операции за рубежом. Кто ей руководит?
— Майор госбезопасности Зиновий Энтин, — сразу ответила Жильцова, успешно пройдя первый тест. Ту же фамилию назвал и злосчастный узник Зиккуратов.
— Как мне на него выйти? Что он за человек? Такой же, как вы, прагматик? Или упертый коммунист?
Снова короткая пауза. По взгляду Жильцовой было видно: в ее мозгу происходит напряженная работа.
— Я не только выведу вас на Энтина. Я доставлю его куда прикажете. Но для дела будет лучше, если вы объясните мне задачу целиком. Рассматривайте меня как вашу помощницу. Поверьте, я очень хорошая помощница.
Не сомневаюсь, подумала Мэри. Вопрос только, как ты себя поведешь не под дулом пистолета. Ты всегда и при любых обстоятельствах будешь помогать только самой себе.
— Вам нужна уверенность, что я не выйду из-под вашего контроля, — понимающе кивнула сообразительная товарищ Жильцова. — Есть два рычага, обеспечивающие сотрудничество: страх и взаимная выгода. Второй надежней первого. Энтин — мой заклятый враг, он пытался меня убить и будет пытаться вновь. Можете быть уверены: я сделаю всё, чтоб от него избавиться.
Говорит правду, вон как глаза блеснули, подумала Мэри. Но надежнее иметь оба рычага: и выгоду, и страх.
Она убрала пистолет. Не держать же его все время в руке.
— Вы видели, как я обошлась с охраной вашего Санатория? Оружие мне не понадобилось. Я очень хорошо умею убивать и без него.
— Ни на шаг от вас не отойду, — снова схватила на лету Жильцова. — Вы сможете убить меня в любой момент. Поверьте: я рисковать жизнью не стану. И ради кого? Ради Энтина?
Да, эта рисковать своей жизнью не станет, но глаз с нее спускать нельзя. Ни на мгновение. Мэри колебалась.
— Объясните, чего вы хотите от Энтина? Его люди что-то натворили у вас в Америке?
Решение было принято. Информаторов, подобных Жильцовой, эффективнее использовать не в темную, а в светлую.
— Да, натворили.
Коротко, без лишних подробностей, Мэри рассказала про исчезновение американского самолета c тремя миллионами, предназначавшимися генералиссимусу Чан Кайши.
— Нужны
