за меня. Даже хорошо, что Фомин…
— Да, Фомин! — коварно усмехнулась Майя. — Настоящий мужчина!.. И не рыжий!.. И не подлый!..
— Зачем ты о нем? — нервно и раздраженно спросил Семен.
— А ты зачем об Алевтине?
— Ну…
— И я ну!.. Где же ты, мой милый капитан? — распалилась Майя.
Схватила мобильник, начала набирать сообщение, Семен навалился на нее, стал отбирать айфон.
— Да отвали! Ты вот прохлаждаешься здесь… в своем бреду, а Фомин ходит, охраняет нас!
Майя оттолкнула Семена, набрала сообщение Родиону и отправила. Затем легла на спину, еще раз толкнув Семена.
— Давай больше никаких Фоминых и Алевтин? — пробубнил он.
— У тебя теперь только давай на уме?
Фомин не отзывался, и это настораживало. Действительно, они в любовь здесь играют, закрывшись на все замки, а Фомин всю ночь на ногах, как будто ему делать нечего, как их безопасностью заниматься.
— Да нет, просто надоел этот Фомин!
— А ты стань лучше, чем он!
— А чем я хуже?
Майя промолчала. Всего лишь отмахнулась от Семена. Ясно же, что Фомин лучше во всем!..
Фомин, возможно, и не охранял их, как она думала, может быть, он у себя в участке, спит без задних ног, поэтому и не отвечает на полуночное сообщение? И все же его молчание напрягало. Вдруг с Фоминым что-то случилось? Может быть, Маслюку позвонить?…
Глава 19
Голова не просто болела, казалось, она раскололась на две половины как орех, «скорлупки» развалились, а ветер обдувал обнажившийся мозг. Родион лежал на земле, на боку, руки связаны за спиной, и не на запястьях узлы, а на локтях. И рот заклеен, похоже, скотчем. Над головой луна, прямо перед глазами пышный куст, чуть в стороне люди. Двое стояли, а двое, коротышка и верзила, лежали, оба на животе, руки связаны за спиной. Ближе всех к Родиону стоял среднего роста мужчина с лысиной на макушке. Поросль над ушами действительно пышная, а лысина видна была из того положения, в котором находился Родион. Мужчина, глядя на Родиона, медленно крутил в пальцах какой-то предмет.
— Зачем он расческу мою с собой таскал?
Днем найденная на пристани расческа лежала в кармане куртки, Родион и собирался, но забыл ее вытащить. Ночью слегка похолодало, он надел куртку, и плешивый, обыскав его, нашел свою пропажу.
— Достал ты со своей расческой! — фыркнул мужчина ростом повыше, но в плечах поуже. — Носишься с ней…
— В платке была завернута… Для экспертизы готовил.
Плешивый вдруг резко повернулся к Родиону и надвинулся на него. Фомин понял, что уже поздно закрывать глаза.
— Очнулся мент!
— Ну тогда начнем!
Над Родионом склонился и напарник плешивого. Нос у него тонкий, острый, а лицо широкое, прямоугольное.
— Как голова? — осклабился остроносый, срывая с губ Родиона полоску скотча.
Фомин промолчал. Попасть впросак два раза и за одну ночь — это слишком. В первом случае он смог выкрутиться, а во втором шансов практически ноль. Голова как будто не своя, руки крепко связаны.
— Это тебя дружки Боба ударили, — сказал плешивый.
Одно из двух, эти двое либо знали Сопотова, либо подслушали разговор Родиона с верзилой и коротышкой. Скорее, второе. За разговором не слышно было, как они подкрадывались, как замахивались для удара. И подкрались незаметно, и ударили эффектно. Еще и о своей связи с Варшавиным дали понять.
— Ударили, связали… Но ты же крутой опер, да? Тебя так просто не возьмешь. Выкрутился ты, раскидал своих врагов, связал их. И рядком уложил… Знаешь зачем? — Остроносый подошел к дружкам Сопотова, навел на одного из них трофейный пистолет.
Палец шевельнулся на спусковом крючке.
— Подальше отойди, услышат. — Родион повел головой в сторону тумановского дома.
— Услышат, — кивнул плешивый.
Остроносый опустил руку.
— И что?
— Вы же профессионалы, — с кислотной усмешкой сказал Родион. — Работать должны чисто.
Почему майор Фомин стал капитаном? Правильно, потому что набил морду полковнику Варшавину. Значит, человек он не сдержанный, подверженный приступам бесконтрольного гнева. Значит, и задержанных мог застрелить. Связать их и каждому пустить пулю в затылок. Ну а потом, осознав свою вину, застрелиться.
— Мы профессионалы, — кивнул плешивый и, взяв Родиона за шиворот, показал своему напарнику на его ноги.
Фомина оторвали от земли, понесли к реке. Плешивый пыхтел над ухом, но шел быстро, мощно. И его напарник, казалось, не знал усталости. Родиона вынесли к реке, здесь можно было стрелять без риска привлечь внимание посторонних. В душе у Родиона шевельнулась надежда. Сейчас наемники уйдут, но разве он не сможет встать со связанными руками? Конечно же сможет… Но, увы, остроносый достал из кармана моток скотча и связал ему ноги. И вдобавок заклеил пленнику рот, чтобы не кричал.
Ветер налетел порывом, толкнул в грудь, как будто сама природа не хотела, чтобы Майя выходила из дома. Или это Фомин привет ей отправил?
— Ты можешь оставаться! — сказал Семен.
Обогнув Майю, он перешел дорогу, держа ружье наперевес. Вид у него решительный, шаг твердый, еще бы знать, куда идти. Маслюку она позвонила, объяснила, что происходит, он пообещал разобраться. Но это же не значит, что они должны сидеть сложа руки. Семен пошел в ночь, и не по тропинке, которая тянулась к пристани, а в сторону от нее — по прямой через поле, к реке. Одобрительно глянув на мужа, Майя пошла за ним.
Очень скоро Семен остановился.
— Слышишь?
И действительно, где-то неподалеку кто-то мычал, но это точно не корова. И на земле что-то шевелилось. Они подошли ближе и увидели связанных парней, один высокий, другой низкорослый. И среди них точно не было Фомина, Майя сразу бы его узнала.
Ей стало не по себе, захотелось бежать, но Семен стоял твердо как скала.
Он приблизился к рослому, склонился над ним. Одной рукой Гуляев держал ружье, готовый в любой момент выстрелить, а другой отклеил от губ пленника скотч.
— Ты кто такой? — спросил он.
— Ментов давай вызывай! Они вашего участкового уволокли! Нас мочить!..
— Уволокли вас мочить? — не понял Семен.
Майя тоже не совсем поняла, как это можно увести человека в одно место, чтобы он убил в другом. Но уволокли не кого-то, а Фомина. Все-таки существовала опасность, и Фомин пытался ее предотвратить.
— Они сейчас вернутся! — прошипел в сторону Семена рослый.
— Кто они?
И Майя хотела это знать, но смотрела она не на людей, лежащих на земле, не на мужа, она рыскала взглядом по сторонам. И вдруг заметила вдалеке почти сливающиеся с темнотой силуэты людей.
— Семен! — Она схватила мужа за плечо, собираясь спрятаться у
