ограниченное коробами. Как будто искусственно создали ограничение внутри большого склада.
Здесь действительно было несколько людей с явными отклонениями. Но большинство выглядело вполне нормальными и не испуганными, а скорее деловитыми.
— Ты хотел меня видеть. Зачем?
— Как зачем? Разве ты не хотел бы своими глазами посмотреть на результаты нашего труда, — Освальд обвел всех рукой.
— Результатами вашего труда стали смерти множества людей, без возможности перерождения.
— Ой, да брось, — отмахнулся библиотекарь с усмешкой, — будто ты сам не устал от этих голосов, — он постучал по своему виску. — Как и все мы. Что хорошего в мертвых? Они без конца говорят, говорят и нет возможности заставить их замолчать. А так замолкли сразу девять человек.
Были у меня мысли, что они психи, но сейчас я убедился в этом воочию. Освальд рассуждал далеко не как нормальный человек. Рваные жесты и мимика, бегающий взгляд.
— Странные рассуждения, — я не приближался к ним, а пошел вдоль ряда коробок за спиной, следуя периметру помещения. — Для чего тебе все это?
— Как для чего? Жить, Ворн, — он улыбнулся, мечтательно закатив глаза, — жить! Без мучений, без постоянного шума, быть действительно одному, не ждать, что после каждого погружения, ты можешь не проснуться. Ты живешь, Аарон?
— Конечно, — кивнул, а сам продолжал осматривать пространство, я хотел подойти к столу, чтобы рассмотреть, что они там делают.
Несколько человек у стола проводили какие-то манипуляции, что-то взвешивали, смешивали. Некоторые приборы я узнал, но большинство мне были незнакомы, я ведь не маг.
— Обманываешь, — с пониманием протянул Освальд. — Никто из нас по-настоящему не живет. Мы все просто существуем со своим даром.
— Это не нам решать, кому какой дар достался. Люди не в силах знать это заранее.
— Нет, Ворн, ошибаешься, как и тогда ошибался, на той встрече. Не трудись, вижу, что ты не помнишь наш разговор. Наши предки знали гораздо больше, чем нам сейчас позволяют. Эта реформа разрушила магические основы нашей страны. Предки умели такое, о чем ты даже не предполагаешь.
— Мммм, например, отрезать ненужный дар? — протянул я. — Или скорректировать другой?
— Ааа, — погрозил пальцем с улыбкой парень, — ты все-таки знаешь… Тогда даже проще. Присоединись к нам, стань одним из тех, кто будет первым свободным от бракованного дара!
— Дар не может быть бракованным, — я сам до недавнего времени считал так же, как и Освальд, но еще помнил разговор с сестрой. — Что если мы часть новой эволюции? Что если дар еще не раскрылся полностью? Да и как ты можешь так спокойно рассуждать о своем спасении, убив столько людей, женщин, ребенка?
— А они? Они не убивали каждый раз, обращаясь к проводнику? А? Если я слышу мертвых, так значит, мне можно по щелчку пальцев рассказывать о старых ненужных секретах? — Освальд заводился, зря я затеял эти разговоры.
Идти дальше не было смысла. Все равно алхимическая сборка на столе мне не дала никакой информации. Я повернул обратно. Семь шагов в одну сторону, столько же обратно и немного по другой стороне ограниченного пространства.
— И все это с разрешения императора. Более того с его непосредственного приказа. Ты же знаешь, что только на проводников после проявления дара не накладывали печать?
— Печать сейчас вообще редко накладывают, они вросли в родовые линии, эту магию не снять.
— Ты думаешь, ты проводник, потому что на тебе печать?
— Я проводник, потому что печать была на моем роду несколько столетий.
— Тогда почему я могу вот так, — и Освальд дохнул на пальцы и на кончиках заплясал тусклый зеленый огонек.
Мы были правы, кто-то из них был некромантом, конкретно — Освальд Тарвис. Судя по еле заметным огонькам, некромантом слабеньким, но тем удивительнее, ведь раньше считалось, что проводники магами являться не могут.
— Мои родители тщательно скрывали этот факт, — он несколько секунд рассматривал ладонь, а потом сжал в кулак, гася некромантское пламя. — А все благодаря разработкам моей прапрапрапрабабки.
— Это которая Оливия? Дневники которой вы оставили в сейфе?
— Она самая. Интересная, должно быть, женщина была. Очень любила мужа, горевала. Но ума ей было не занимать, она искала способ вернуть душу в тело. Не просто призвать дух, как любой некромант, не поднять зомби, а именно вернуть душу из-за грани и оставить в теле, которое будет жить.
— Это невозможно.
— Невозможно, — согласился Тарвис. — Но параллельно она смогла создать парные артефакты, один из которых в принципе может изъять душу и хранить ее в другом некоторое время.
— И что это дает?
— Ей? Ей ничего, а вот остальным Тарвисам, это дало обширное поле для исследований. В том числе для исследований возможности изменить дар проводника или заменить его другим. Как видишь, у моих родителей почти получилось. Одна беда, совсем заблокировать один дар и усилить другой у них никак не получалось. Потому что было мало энергии. Они использовали то, что оставляли добровольно наши покойные родственники. Я ведь далеко не первый проводник в роду. Этот эксперимент длиться не первое столетие.
Я с интересом слушал его историю. А ведь если бы они официально проводили все эти исследования, то имели бы все — деньги, почет, славу, возможности. Что я и озвучил:
— Почему твой род не обнародовал эти исследования? Сейчас ты бы работал в лаборатории, а не ждал группу захвата в арендованном складе.
— Ээээ, нет! Нет, нет! Император уже однажды отнял у моего рода все. Второй раз на те же грабли мы наступать не будем. — Он интенсивно замотал головой и руками. Рукава свободной кофты съехали к локтям, и я заметил кровавые бинты на запястьях.
Освальд увидел мой интерес, и сам уставился с любопытством на свои руки.
— А это, — он подцепил кончик повязки и начал медленно разматывать, — это побочные результаты.
Парень медленно разматывал бинты, под слоями ткани стали видны неглубокие порезы, сначала показавшиеся мне хаотичными, но потом я понял, что это слова, фразы заклинаний.
— Чтобы работал ведущий артефакт, нужна добровольная жертва. Я жертва. — Он отбросил бинт с одной руки и принялся за вторую. — Процесс по-прежнему не совершенен.
— Как ты скрыл дар некромантии?
— Родители, они знали, что император не остановится на частичном ограничении власти, ему нужны послушные рабы, а не жители. Посмотри, в каком мире мы живем, — он широко обвел пространство руками, а я заметил, что порезы продолжают кровить, собираясь тонкими струйками к локтям. — Разве у нас равноправие? Разве магия движется вперед? Разве…
— Разве мы рабы? — перебил его пафосную речь. — Ты сам-то, чем лучше императора? Да, он ограничил магию, но простые люди стали жить легче. У вашей семьи отняли
