ключице, а потом скрылась под одеялом, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по моей груди и животу, и просунула руку под резинку боксеров.
– О боже, голубка! – простонал я, когда ее горячие влажные губы обхватили мой член. Я накрыл глаза ладонями, думая, чем я заслужил счастье жениться на этой девушке.
Десять минут назад я мечтал обнять ее, а теперь она лежала между моих ног, сжимала мой твердый член в руке, показывая, как рада видеть меня дома.
Она откинула одеяло и перевела на меня сонные серые глаза, полные искушения.
Я поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз, проводя большим пальцем по ее щеке, потом мотнул головой, не веря своему счастью. Не думал, что могу влюбиться в нее еще сильнее, но с каждым днем влюблялся заново.
Иногда меня пугала мысль, какими станут мои чувства через год, через десять лет.
– Кто лучшая жена? – спросила она, опуская голову и встречаясь со мной взглядом.
– Ты, – сказал я, опускаясь на подушки. – Ты даже лучше самой лучшей. Вне конкуренции.
Она снова склонилась надо мной. Обхватила ладонью член, мучительно медленно водя по нему губами, до самого основания. Потом снова добиралась до верха, чтобы повторить движение, но поворачивала запястье так, чтобы сменить положение, посылая волны наслаждения по моему телу.
Я закатил глаза, забывая все кругом, кроме нее.
Глава 21
Варвары
Эбби
Америка вздохнула, кожа, натертая маслом для загара, сияла на июньском солнышке. Ее купальник бикини был даже меньше моего. Крохотные треугольники топа в горизонтальную полоску белого и кораллового цветов и дерзкие трусики в тон открывали максимум тела, позволяя загару ложиться равномерно.
Кубики льда в ее бокале склеились, медленно тая, как, впрочем, и все в Икинсе. Изредка прилетал ветерок, теребя ее волосы, и она томно вздыхала.
Мы радостно загорали в дальнем углу обнесенного забором бассейна, приютившегося в самом сердце моего жилого комплекса.
До нас долетели брызги воды, и Америка зарычала, подняв голову и сердито глянув на хулиганов, с которыми приходилось делить это пространство.
– Мерик, – предупредила я.
– Дай мне накричать на них разок, всего один раз.
– Для них это будет спектакль. Это сыновья Марши Бекер. Она позволяет этим варварам бегать по всей территории, а потом кричит на тех, кто осмелился воспитывать их. Просто не обращай внимания. Иногда немного воды не помешает.
– Если они в эту воду не пописали, – проворчала она, поправляя огромные квадратные очки.
Я усмехнулась, глянув на лучшую подругу.
Ее профиль был безупречен, на пухлых губах блестела помада, идеальный остренький нос, мягкий овал лица, будто дарованный свыше. Она могла бы стать моделью или актрисой в Лос-Анджелесе, если бы не последовала за мной в Истерн Стейт. Она могла стать кем угодно.
Я посмотрела на нее, задумавшись, не решилась ли она уже на что-то. Но пока она отвечала лишь: «Кто меня знает?»
– Значит, с Трентом все в порядке. Рада слышать, – сказала Америка. – Знаю, что родители Шепли ездили его навещать. Джим, похоже, сильно переживал.
– Да, он умеет скрывать это.
– Наверное поэтому вы с ним поладили, – усмехнулась подруга. – Кстати, поздравляю тебя с должностью помощницы учителя. Стажировка или что там у тебя. Но я очень тобой горжусь. Ты правда старалась.
Я улыбнулась, неожиданно для себя испытав прилив чувств.
– Мерик, помнишь, как мы познакомились? – спросила я. – В смысле, самый первый день.
Она приподнялась на локтях и посмотрела на меня поверх очков:
– Как я могу забыть? Ты была такая уверенная в себе и в то же время скромная, потерянная, милая, помятая и покинутая. Я полюбила тебя сразу же. В первый же день одиннадцатого класса.
Я перевернулась на живот, улыбнувшись ей:
– Ты не любила меня. Это было мимолетное увлечение.
– Нет, это была любовь. Настоящая любовь, – сказала Америка, вновь положив голову на шезлонг. – Я намеренно выбрала место рядом с тобой и пригласила к себе домой в первые же пять минут. Ты пришла на ужин и больше не уходила. По большей части. Я так рада, что нам удалось уговорить тебя переехать. Хотя до выпускного и оставалось три месяца.
– Твои родители потрясающие. Моя мама была…
– Пьяницей. – Ее улыбка померкла. – Ты говорила с ней?
Я покачала головой:
– Она бы даже не узнала, что я вышла замуж, если бы не Бенни. Но я бы не узнала, что она знает, если бы не Джесс. Насколько это нормально?
– Он звонил?
– Джесс?
– Мик.
– Нет, – сказала я, покачав головой. – Трэвис бы убил его, а ты знаешь Мика. Он такой трус.
Америка уставилась в сторону бассейна.
– Трэвису придется встать в очередь. Знаешь, о чем я тут подумала? О вашей свадьбе с Трэвисом в Вегасе.
Я старалась сохранить невозмутимость на лице, опасаясь момента, когда придется напомнить ей, что не обязательно знать всю правду.
Америка знала, что мы пришли тогда на бой, как и знала, что мы сбежали в Вегас, но она все еще могла изобразить дурочку, если ее стали бы допрашивать федералы, а я хотела уберечь ее от всего этого.
– И ты, случайно, не встретила там Джесса? – спросила она.
Ее вопрос застал меня врасплох. Я не вспоминала о Джессе с того дня, как он пришел с предложением Бенни помочь Трэвису.
– Почему ты спрашиваешь?
– Не знаю. Просто пришло в голову. Я представила, как он увидел тебя в свадебном платье и его стошнило.
– Стошнило? – сказала я, становясь на колени.
Я перекинула волосы на одну сторону, расчесывая их пальцами и заплетая в косу. Кончики спускались ниже моей груди. Волосы отросли и выцвели на летнем солнце, став ближе к цвету блонд, чем к карамели. У меня не было модельной внешности, как у Америки, но я заполучила Трэвиса Мэддокса. Очевидно, что мои внешние данные не вызывали рвотные спазмы, особенно не в день моей свадьбы.
– Я, кажется, должна обидеться.
– Не глупи, – засмеялась она. – Ему бы просто стало тошно от того, что ты выбрала в мужья кого-то еще. Он был настолько уверен, что вы двое поженитесь – пока ты не уехала из Вегаса. А учитывая его сообщения в течение года, могу сказать, что он не отпускал эту мысль довольно долго. Как думаешь, это имеет отношение к тому, почему… почему он начал работать на Бенни?
– Классные сиськи, – сказал один из мальчишек Бекеров, глянув на меня и изогнув брови, а потом убежал и прыгнул в бассейн. По смеху и жестам я поняла, что он поспорил с ребятами.
Америка распахнула рот, но
