— Правильные слова сказал, Митрич! — одобрил Ростовский. — Убийцы должны быть в земле! И они будут в земле!
— За сказанное! — закончил Митрич. Все сдвинули рюмки и выпили водку как бы единым глотком.
— И все-таки я бы не стал окончательно отбрасывать мысль о том, что наши пацаны столкнулись с этими сволочами, что отобрали квартиру у стариков, — неожиданно для всех подал голос Степан Булдеев.
Все, как по команде, взглянули в его сторону. Степан был молчалив и говорил настолько редко, что многие, даже часто общавшиеся с ним, не помнили, как звучит его голос…
Степан Булдеев прибился к бригаде Ростовского несколько необычным образом.
Примерно год назад сибирский авторитет Вован Иркутский, «крышевавший» нефтяные сделки, прилетел на несколько дней в Москву на какие-то важные «терки». Искать, где остановиться, ему не было нужды: у его подкрышной фирмы был в столице отличный офис с гостевыми апартаментами, являвшийся филиалом сибирского.
Охрана столичного офиса, задержавшись в пробке, боялась опоздать к прилету самолета и на очень приличной скорости мчалась в аэропорт на мощном джипе. На скользком шоссе водитель не справился с управлением, и джип столкнулся, вылетев на встречную полосу, на полном ходу с груженной мебелью фурой. Лобовой удар не оставил ехавшим встречать босса никаких шансов: двое на переднем сиденье погибли на месте, двое на заднем — получили тяжелейшие ранения, как говорят в таких случаях врачи, не совместимые с жизнью. Так и случилось: этих двоих даже не успели довезти до Склифа, они скончались в дороге.
Оставшийся без охраны Вован Иркутский позвонил Ростовскому, с которым они были шапочно знакомы, но питали взаимную симпатию, и попросил дать ему дня на три несколько своих крепких парней. Ростовский, конечно же, пошел тому навстречу. Вован Иркутский остался доволен работой ребят и щедро им заплатил перед возвращением к себе, в Сибирь.
А через пару месяцев от него к Ростовскому прибыл гонец со словами благодарности и конвертом с долларами, к которым прилагалась записка от самого Вована. Он горячо благодарил за помощь, передавал приветы общим знакомым московским авторитетам и просил принять от него небольшое количество гринов, конечно же, не как оплату за услугу, а как дань уважения человеку, вовремя протянувшему руку помощи.
Сумма была солидная, слова приятные, и Ростовский, встречавшийся с гонцом в приличном ресторане, как вежливый человек, предложил ему чего-нибудь выпить. От алкоголя парень отказался наотрез и взамен попросил чашку крепкого чая. Завязалась ни к чему не обязывающая беседа.
Ростовский спросил:
— Как тебя кличут-то?
— Булдеев Степан!
— А погоняло?
— Нет, просто Степан.
— Степан так Степан. Как там Вован живет-процветает?
— Владимир Константинович уехал за границу, а мне поручил расплатиться со всеми его долгами, — охотно пояснил Степан и добавил: — Я у него навроде помощника был по финансовым вопросам.
— А чего же он тебя с собой не взял?
Степан пожал плечами, имея в виду, что хозяину виднее, на то он и хозяин. Ростом он был под метр семьдесят, худощав, лицо вполне европейское, но разрез глаз свидетельствовал о том, что в жилах его предков наверняка текла кровь представителей коренных народов Сибири. Вещь вполне: обычная для этой части нашей необъятной Родины.
— Ты сам-то откуда? — спросил Ростовский.
— Из-под Иркутска.
— Значит, так выходит, что ты теперь без работы остался? — продолжал выяснять Ростовский.
— Выходит, так, — меланхолично согласился Булдеев.
— Что умеешь?
— Готовить умею, компьютер знаю, немного восточные единоборства…
Ростовскому сразу стало интересно.
— Вот как? — Он чуть подумал и предложил: — Переночуешь у ребят, а завтра я тебя в деле посмотрю. Если, конечно, у тебя нет других планов.
— Почту за честь поработать с тобой, если будет во мне нужда, — несколько высокопарно ответил Степан.
В восточных единоборствах парень, как оказалось, был не просто хорош, а очень хорош. Ростовский предложил Степану остаться в Москве и войти в его бригаду. Тот без долгих раздумий согласился.
Первое время ребята Ростовского, как и положено, приглядывали за новичком. Булдеев поселился вместе со Щербатым, но Степан никуда, кроме как на задания, не ходил, никогда и никому по телефону не звонил, не курил, алкоголем не увлекался, а все свободное время посвящал чтению книг по восточной философии.
Булдеев был скромен, непритязателен, молчалив, исполнителен и пунктуален, однако никогда никакой инициативы не проявлял — просто хорошо делал только ту работу, что ему поручалась.
Ростовский держал его за человека, который, хотя звезд с неба не хватает и «пороха не выдумает», но надежен и верен. Основания для этого вывода у Андрея имелись: во-первых, поведение самого Степана, которое внушало доверие. Во-вторых, осторожный Ростовский на всякий случай позвонил своему московскому приятелю, который не только хорошо знал Вована Иркутского, но и провел с ним несколько серьезных операций в Москве.
Тот приятель подтвердил, что Вован действительно собирался уехать, и скорее всего, уже уехал из России — у него был хороший дом под Прагой, куда он давно хотел перебраться. А на вопрос о Булдееве ответил, что Степан много лет был правой рукой Вована и очень часто выполнял по его поручению важные задания. Почему не взял с собой? Мало ли какие у него были резоны. Может быть, поручил ему следить за тем, что происходит в России. Такой ответ Ростовского вполне устроил.
Ни этот приятель, ни тем более сам Ростовский и понятия не имели о том, что обезображенные трупы Вована Иркутского и его верного Степана Булдеева благополучно покоятся в бездонных болотах под Сургутом…
— Это надо же: наш молчун заговорил! — удивился Валька-Стилет.
Валька-Стилет был личностью уникальной. Казалось, он всегда и обо всем узнает первым. С виду он напоминал настоящего медведя и, как казалось со стороны, был весьма неповоротливым, причем от самой матушки-природы. Но это только казалось: в случае опасной ситуации он становился таким юрким, словно и не было в нем ста двадцати килограммов веса.
Свою кличку Валька получил за откровенно маниакальную любовь к холодному оружию. Каких только ножей в его уникальной коллекции не было, но более всего Валька обожал испанский стилет, привезенный по случаю Ростовским из Испании и подаренный ему на день рождения. С этим подарком Валька-Стилет не расставался ни на минуту. Похоже, он даже спал, пряча стилет под подушкой.
Валька-Стилет был очень любопытным от природы, и очень часто именно его любопытство помогало избежать лишних неприятностей. Ему было немногим за тридцать. В детстве он покуривал анашу, но это было именно детское баловство: с десяти до шестнадцати лет. Он так и не успел послужить в армии, залетев на три года лишения свободы в колонию общего режима.
