Думаю, она была бы полностью счастлива, повенчайся я с Джейн у последнего алтаря. Но такая жертва оказалась бы для меня слишком тяжелой.
Не желая весь день изобретать предлоги для того, чтобы выпить поменьше, мы прокрались в городской замок и спрятались там, где нас никто не догадался бы искать: в келье главного зальмовского мага. Он принял нас с удивлением, однако радушно. Ночь провели в гостинице, а наутро я попрощался с Джейн, оседлал Люцифера и уехал. Беспрепятственно. В семь утра в Зальме не нашлось достаточного числа дееспособных лиц, чтобы меня задержать.
Глава 20
Люц давно прокачал силу так, что мог без особой усталости возить меня от рассвета до заката. Однако я, как встарь, чередовал верховую езду с ходьбой пешком. Во-первых, к возможному неожиданному бою конь все же будет свежее. Во-вторых, самому не хотелось терять способность преодолевать большие расстояния без маунта, и его отсутствие в медитации меня в том только укрепило. В-третьих, без всадника Люциферу было сподручнее тренировать скаковые навыки. Мы это занятие никогда надолго не забрасывали, а так как развитие несвойственных скиллов у кого угодно всегда идет туго, Люцу пока хватало для прогресса и скачек без нагрузки. Пока я топал по зарослям прямым курсом, он нарезал круги вокруг меня, то наращивая скорость, то снижая, лавируя меж деревьев и перепрыгивая через валуны и коряги. Наибольшие достижения за ним числились именно в области преодоления препятствий. Их в Гинкмарском лесу сколько угодно.
Пробежки перемежались периодами отдыха. Когда Люцифер слишком увлекался, я тут же напоминал ему, что пора пройтись шагом. Он пристраивался сбоку, и мы болтали о чем-нибудь, коротая время.
— Вот выберемся в степи — там ты дойдешь до кондиции, — говорил я. — На пути к Великому Океану полно степей.
— Жду не дождусь, — отвечал конь. — Кажется, процентов сорок скакуна во мне уже есть.
— Не… Сорок нету. Процентов тридцать пять, скорее. Может, тридцать семь. Вряд ли больше.
— Как думаешь — осилю все сто когда-нибудь?
— Даже не скажу. С одной стороны, явных препятствий нет. С другой — может встретиться множество скрытых. Например, ты слишком тяжелый. Самая крупная скаковая кобыла вдвое легче тебя! Жеребец — на треть. Как это аукнется, когда ты к самым высотам подберешься? Окажется ли возможно до предела прокачивать скорость не в ущерб силе и прочим боевым качествам? И ты еще массивный бард таскаешь, что не может тебя не замедлять. Но не отказываться же от тяжелой защиты — легкая ее не заменит… Учитывай также вот что: все скакуны нервные, как ты знаешь. Обусловлено это особенностями их предназначения. Реакции надо ого-го какие иметь, чтобы нестись с быстротой птицы по такому лесу, как, скажем, гинкмарский, и все впереди замечая, ни в деревья не врубаться, ни о коряги не спотыкаться, ни в рытвины копытами не попадать. А нервы — они и есть нервы. Их обладатель не волен выбирать, какие сигналы по ним будут передаваться, а какие нет. Я не хочу, чтоб ты стал психованным, точно слишком чувствительная и одновременно темпераментная девица, и шарахался от каждого резкого звука, от каждой угрожающей тени. А ты хочешь? Спорю, что нет. Поэтому нам правильнее держать в головах, что ста процентов всех скаковых скиллов ты можешь не набрать никогда. Мы просто сами остановимся и не станем двигать тебя дальше, чтобы ты вместе с достоинствами скакунов не нацеплял их слабостей.
Иногда я развлекался стрельбой по подходящим целям впереди. Не крылатыми ракетами от Нагибатора, естественно, — использовал обычные стрелы. Впрочем, очень хорошие. У меня, как у воина ближнего боя, точность сильно падала с расстоянием. Отчасти это компенсировалось все лучшей и лучшей снарягой: луком, перчатками с нужными характеристиками, теми же стрелами. Но я лелеял мечту и сам по себе навык поднять, чтобы хоть на средних дистанциях никогда не мазать.
На привалах я улучшал когда-то созданный медитативный ряд, редактируя его с учетом накопившегося опыта. Активизация эфемера Велиара во время боя с вампирами-телохранителями ясно продемонстрировала, что надеяться на поблажки от системы далее нечего. Не станет она меня больше беречь. Дала фору первоначально — и решила, что хватит. Да в какой момент решила, стерва подлая! Сукой буду, если забуду тебе такую подставу…
Повторная активизация эфемера в замке, в кабинете Анзенкама, послужила окончательным доказательством, что лафа кончилась. И я вернулся к мысли использовать визуальные образы, могущие пробудить Велиаров призрак. Чем быстрее с ним покончу, тем лучше. А так как «Путешествие» уже эксплуатировалось мною вовсю, а медитировать постоянно невозможно, следует использовать время в реале, прокручивая в воображении медитативные ряды. Благо их можно юзать в режиме полутранса, похожего на состояние, когда замечтался о некогда желанном, но не сбывшемся, или просто ударился в воспоминания. Купить что-то хотел — денег не хватило; поехать куда-то собрался — дела помешали; а как здорово было бы, купи ты и съезди!.. Лицо бывшей девушки может всплыть перед глазами, или услышишь голос друга, с которым говорили по душам, да не досказали самого важного… При этом окончательно связь с действительностью не теряется, и на возникшие угрозы реагируешь хоть с запозданием, но адекватно. А мне всего и надо, что построить портал в «резиновый мешок» прежде, чем упаду в обморок. Или сделать то же самое при внезапной встрече с таким врагом, бой с которым на выходе из полутранса может кончиться плохо.
Подготовив рабочий ряд, я создал еще ложный, на изображения которого эфемер клюнул бы с наименьшей вероятностью. И провел проверку: сел на Люцифера и запустил просмотр ряда в сознании, настроившись переместиться в «мешок» в ответ на какой угодно сильный внешний стимул — пусть даже сухая ветка под копытом коня треснет. Ветка не треснула, ибо Люц умел ходить осторожно еще со времен полуразбойничьей молодости Этьена де Гурфье, и безмерно укрепил полезный навык со мной. Зато неподалеку рухнуло подгнившее на корню дерево. И мы оказались в спасительной мутной пустоте, на тверди которой стояли три моих ларца: под золото, серебро и расчетные камни. А также сундук для всякого ценного крупняка.
— О-ле, оле, оле, оле! — запел я. — Дядя Ваня — впе-ред!
— Умерь восторг, —
