Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
– Мирослав Шайбаков! Смотрите-ка, и он здесь? – удивленно произнес Турецкий.
– Да он был всего раза три, его Козлов зачем-то пригласил, – объяснил Пыхтин.
Связь Шайбакова с Козловым явно не случайна, понимал Турецкий. Надо Мирослава еще раз допросить и разузнать насчет наркотической зависимости семьи банкиров. Вряд ли они решили сами отравиться. Скорее им помогли уйти из жизни. Ему надо было иметь достаточно материала для беседы с Козловым, поскольку Александр понимал, что тот слишком долго не будет сидеть в Англии.
– Ну, вот и началась оргия! – воскликнул Грязнов. – Гасите свет, на это и смотреть-то неприлично. Какая-то порнография! Ну и козлы!…
На экране совокуплялись две пары, они лежали голова к голове на массажных топчанах.
– А это как раз депутаты Государственной Думы Бартенев и Сорокин, – поспешил растолковать Пыхтин. – Очень азартные и темпераментные мужики, как правило, до сауны не доходили, справляли свои сексуальные нужды прямо в предбаннике. Молоды и горячи. Пожилые предпочитали медленно, по капельке вкусить сладость всей процедуры от начала до конца. Вон, видите, задница Васильева мелькает, пошел париться, а на шее девица висит. Любвеобильный дядечка! Долгалев тоже редко до парилки доходил. Жадный он – если жрать, так чтобы до развязывания пояса, а пить – так до блевотины. Аду замучивал за ночь. Я всегда ей сочувствовал, бедная девочка…
– Это ж до какой степени скотства надо дойти, чтобы трахаться на виду у всей компании? – возмутился Грязнов.
– А у них такая бравада, показать, какой я из себя есть. Там были и специальные кабины для любви, но никто действительно не стеснялся, так как они чувствовали, что мир существует для них, а не наоборот.
– А Сорокин и Бартенев для чего были нужны Акчурину?
– Они занимались бизнесом, брали кредиты, что-то делали для банкира, короче, осуществляли нужные связи с правительственными чиновниками.
– Где сейчас эти депутаты? – уточнил Турецкий.
– Про Сорокина не знаю, а Бартенев, слышал, в Англии. Делегация какая-то парламентская. Но думаю, он к Козлову поехал, прикрываясь депутатской деятельностью. Вообще, скажу я вам, люди это неординарные. Они умеют крутиться. У меня в свое время тоже деньги были, но единственное, что я смог, – это построил дачу. Они же покупали заводы, магазины, брали огромные кредиты, вкладывали деньги в ценные бумаги. Признаюсь: я на такое и близко не способен. Всякий долг меня держит за горло. А они живут легко и азартно. Тоже своего рода талант. И конечно, безоглядная способность ко всяким аферам. У них постоянно мозги работают в этом направлении.
– Уж не завидуете ли вы им, Виталий Валерьянович? – ухмыльнулся Грязнов.
– А почему же нет? Жить, как они, всякий мечтает. Я не сумел развернуться, сколотить капитал и обеспечить будущее своей семьи. А они всегда знают, чего хотят.
– Ну, с этой кассетой все ясно. Что у вас еще имеется на Савельева? – спросил Турецкий.
– Собственно, все одно и то же: банно-помывочная оргия. В разных вариантах. Этот компромат на Савельева я готовил для того, чтобы просто выгодно продать ему же самому, только и всего.
– Вы сказали, что у вас есть дача? А кстати, чего вы там не прятали эти свои кассеты?
– А вы сами подумайте: про мою дачу при желании мог узнать кто угодно. И все, мне – хана. А на даче Козлова я мог хранить что угодно и сколько угодно. До приезда хозяина, конечно. Тут никто бы не догадался.
– Ну что ж, логично. Как вы посмотрите на то, чтобы временно переселиться с семьей туда и пожить под нашей охраной, пока мы не узнаем, кто посылал к вам своих молодчиков?
– А как же моя работа?
– Придется вам взять отпуск за свой счет. Это в любом случае дешевле, чем стоимость жизни вашей и жены с сыном.
– Но ведь сыну надо в школу…
– Пропустит немного. Сами с ним позанимайтесь,– предложил Турецкий. – Теперь давайте поговорим о самом клубе.
– Клуб «Парадиз» на Тверской, – буднично ответил Пыхтин.
– Это уже известно. Кто владеет этим заведением?
– Банкир Геранин. Не знаю, кто там правит бал теперь. Не исключено, что сейчас там назначили другого управляющего, но затевал этот вид обслуживания именно Геранин. Они, похоже, дружили с Акчуриным. Так мне, во всяком случае, казалось.
– Вы знаете, что произошло с Гераниным недавно?
– На него покушались. Слышал. Но вроде не убили.
– Как думаете, какова причина покушения? Не может ли она быть связана с вашей баней? С этим клубом? Или какой-то ваш компромат все же просочился? Кто-то встревожился, вот и решил убрать хозяина заведения, не зная, что он не имеет никакого отношения к вашим съемкам. Или все-таки имеет?
– Если ему сам Акчурин об этом не говорил, то наверняка не имеет. К тому же и техника давно демонтирована. Врать мне на него незачем. Я сам хочу помочь следствию, чтобы не оказаться в каталажке. Конечно, в чем-то я могу ошибаться, что-то не так понять, но в основном я стараюсь быть с вами честным и искренним. Можете мне верить.
– Хорошо. На сегодня, пожалуй, достаточно, – подвел черту Турецкий. – Слава, если у тебя есть вопросы, побеседуйте с Виталием Валерьяновичем, а я схожу к Меркулову, получу разрешение на охрану свидетеля, которую, полагаю, надо будет поручить твоим оперативникам. Не возражаешь?
Грязнов молча пожал плечами и включил следующую видеокассету.
Турецкий вышел. Пыхтин, боясь нарушить молчание, тихо сидел у стола.
Шайбаков изнывал от тоски в следственном изоляторе. О нем словно забыли, не вызывали на допросы, ничем не беспокоили, и он решил, что дело идет к финишу. И молился, чтобы это случилось скорее. В камере было тесно и душно, многие люди подозрительно покашливали. Мирослав сторонился их, боясь заразиться туберкулезом.
А когда вдруг его вызвали на допрос, заключенный встревожился. Неужели в его деле обнаружились новые детали? Это могло отрицательно отразиться на его судьбе.
Он не считал, что совершил опасное преступление. Наркотики люди выбирают по собственной воле, это своего рода удовольствие. И то, что гулящим девицам втихаря подсыпал в бокалы первитин, а они его за это любили с сумасшедшей страстью, тоже мелочь. Собственно, по его убеждению, женщины для того и существуют, чтобы ублажать мужчин. Это с их стороны преступление – выбирать, перебирать и отказывать. Мало ли что бывает в жизни человека? Не вышел ростом, рано полысел, поседел, а они уже нос воротят! Подавай им молодого, красивого и богатого. Где ж на всех набраться? А приняла первитин и любит того, кто первым подвернется. Иногда Шайбакову казалось, что он открыл эликсир счастья и всеобщей любви. Смущало только то, что женщины иногда из-за передозировки временно теряли рассудок. Но это были только издержки эксперимента – и никакого злого умысла.
Мирослава привели в следственный корпус. В кабинет для проведения допросов, где его уже поджидал знакомый следователь из Генпрокуратуры Александр Борисович Турецкий, встретивший арестованного любопытным и внимательным взглядом.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 95
