я.
Меня нисколько не удивило то, что драгоценное дерево, находимое под землей чрезвычайно редко, здесь произрастало в изобилии.
Меня не удивило и то, что склон крыши порос зеленым мхом с длинным ворсом.
Я вышел к краю площадки, на которой мы с Верой оказались, и пригладил этот мох ладонью.
– Трава… – Проговорила негромко Вера.
– Трава… – Кивнул я смиренно. Вера медленно отвела руку в сторону, нащупывая мои пальцы. Сжала их так, что я едва не вскрикнул от боли.
– Вот… – Начала она фразу, но осеклась.
– Вот, мы и пришли… – Закончил я за нее. Она повернулась ко мне лицом.
– Последники правильно тебя спросили про чудо. Мы же, правда, его все время ждем. Чудо это же и есть счастье, Самсончик?
– Только жалко, что оно не длинное. Привыкнем – и будет просто жизнь. – Я помолчал, подумал.
– Так, ведь можно и другого чуда ждать. – Я глубоко вздохнул необычный, живой, пропитанный новыми ароматами воздух и выпятил грудь.
Запрокинул голову, подставив разгоряченное лицо мороси. Облака ползли медленно-медленно. Кучерявясь и складываясь в необычные фигуры.
Мне на миг показалось, что один из белых клубов, превратившись в смиренную физиономию Ландгрувера, радостно и многозначительно мне подмигнул.
– Дошли! – Вдруг снова заорал я во все горло. Не умещалось это счастье у меня все целиком внутри, лезло наружу.
– Ты чего ругаешься? – Спросила Вера.
– А чего они не верили? – Странно и непонятно ответил я.
– Ты, зря, Самсон. Все верили. А без Веры Пути и не бывает вовсе.
– Разве не так? Если ни во что не веришь, то ведь не знаешь куда идешь? А если не знаешь куда идешь, то зайти можешь куда угодно. Или вовсе будешь на месте стоять.
Вера закончила говорить, и теперь смотрела на раскинувшуюся под ногами долину, теперь уже подробнее наслаждаясь новыми красками, ощущениями, чувствами.
– Мы здесь будем жить, Самсон… – Произнесла она негромко. – Мы здесь будем жить. В Городе жить не куда.– Она толкнула меня осторожно локтем в живот. – А здесь… – Не найдя подходящих слов, она сделала широкий жест рукой, словно дарила мне долину под холмом Крыши
Очарование, постепенно уступало место покою. За покоем, навалилась вся тяжесть усталости, боли и страха, которую тащили мы с Верой с первых уровней Города, а может и с первого дня рождения в нем.
– Вера… – Прошептал я своей подруге на ухо. – Давай поспим, а? – Я моргнул воспаленными глазами, и умоляюще сломал брови.
– Давай, а? Здесь хоть и сыро, но дождик теплый, и, наверное, он не всегда идет, этот дождик. Я понимаю, что здесь воды должно быть много, но кто то – же следит за тем, чтобы лишку ее не перерасходовать.
– Льется с неба вода людям на радость. Порадовались люди – краны на запор. Экономить надо. Не так?
– Глупый ты, Самсон. Когда умный, а когда и глупый. Все не поймешь никак – дождик он для всех, и солнышко для всех. А?
– Нет, у него ни краников и шторок, и кормить солнце не надо – оно само светит. Сразу всем и светит.
Про дождик, я еще как то понять смог. Но вот то, что не нужно солнце кормить. Тут у меня совсем в голове сломалось все. Нужно было спать. Спать, а то голова совсем работать перестанет. А куда нам обоим без головы? Совсем никак.
Стена, пропустившая нас за Крышу, стояла упругим козырьком, словно специально для нас создав небольшой уютный грот внутри которого смогли бы укрыться двое.
– Крылья бы, нам… – Качнула Вера головой. – Пока оно – чудо – успеть бы, посмотреть все. – Вдруг зевнула широко. Взяла меня за руку и потащила к гроту.
– А, мы сейчас такие тупые, что даже с Крыльями никуда не улетим. Упадем сразу, и все тут.
Я с удивлением смотрел на свои руки и грудь.
Тонкие серебристые нити тянулись от Веры ко мне. Колыхались в свете солнца, отсвечивая золотом.
Я поднес свою руку ближе к глазам. Кожа на ладонях стала жесткой, сухой, в рубцах и изломах. Из узких трещин просачивалась прозрачная жидкость, моментально застывающая во влажном воздухе.
Рукав уже поседел от выделений и превратился в корку, которую можно было согнуть, только приложив усилие.
Открыл, было рот для того, чтобы окликнуть Веру, но усталость навалилась вдруг, словно серая бетонная плита, пригибая к земле. Вера уже добралась до сухого пятака в углублении в стене, и теперь медленно ворочалась, устраиваясь удобнее.
Я не стал говорить ничего. Ноги едва держали ослабевшее тело. Качнувшись с пятки на носок, едва не падая, пошел к гроту.
Присел рядом со своей подругой, и упал на бок, закинув ей руку на плечо.
– Вот и все… – Услышал я шепоток Веры, плотнее прижимающейся ко мне спиной.
– Вот и все… – Ответил я беззвучно, и провалился во тьму.
# # #
Ладнгрувер сидел не шевелясь, смаргивая затянутыми пленкой – фильтром глазами, изредка сокращая мышцы, для того, чтобы сохранять их в тонусе.
Он не ошибся. Звук осыпавшихся камешков был не чем иным как сигналом того, что его ищут и того, что его нашли.
Он не сожалел о том, что пошел в старые штольни. Выбора особенного не было.
Важно было выполнить поставленную задачу. Настроиться на Самсона и Веру и довести их до Крыши.
Только здесь в каменном мешке, в котором было много вещей, к которым прикасался Самсон и Вера, он мог выделить их ментальные сигналы из общего шума Города.
Он сделал все, что мог сделать и теперь ожидал своих преследователей. Готовился к схватке.
Мысль о том, что он мог остаться в живых, сдавшись врагу, ему даже не пришла в голову.
Храмовник не может быть пленником!
Не важно, какого цвета тогу он носит. Только наставник имеет право ограничивать свободу служителя Храма. Только Династ имеет прав приказывать служителю Храма.
– Как же они шумят – Поморщился Ландгрувер. Солдаты уже не пытались себя маскировать. Знали наверняка, что тонкий слух и особенное зрение Храмовника дали ему возможность их обнаружить.
Ландгрувер встал, сделал несколько длинных тягучих плавных движений, разминая мышцы. Сосредоточился, наращивая складки на коже. Насколько мог, ограничил кровоток в подкожном слое.
– Они будут атаковать, пытаясь меня пленить, придется принять бой…
– Ах-ха! – Заорал высокий Солдат. Они пробрались в мешок, и теперь стоя плечом к плечу перегораживали выход.
Большой пузырь со Светляками, прикрученный к голове «высокого», ярко освещал коридор и неподвижно стоящего Ландгрувера.
– Ах-ха!!! – Повторил радостный вопль тот, что пониже. –
