танкового строя. Понятно, что при первом же огневом контакте солдаты покинут «ганомаги», но сейчас они выдвигались на исходные позиции, и броня защищала их от осколков случайных снарядов.
Роммель, верный своим привычкам, решил не ограничиваться лобовым ударом. Часть пехоты при поддержке штурмовых орудий он отправил в обход по узким проселочным дорогам, а, кое-где и прямо через лес, с целью обойти нашу позицию с востока. С этим нужно было что-то делать, но время пока было.
— «Поляна», здесь «Лось», — вызвал я командный пункт майора Егорова, — Минут через десять встречай гостей. Двадцать «лаптежников» в сопровождении мессеров. Вызывай нашу авиацию — сами точно не справимся.
— «Лось», здесь «Поляна». Что я скажу «Городу»? Нас ведь пока не атакуют с воздуха.
— Сошлись на меня. Должно подействовать.
Строй бронетранспортеров и танков железной лавиной выплеснулся на гребень холма. Достать их нам пока было нечем. Из трех выдвинутых вперед огневых позиций уцелела только одна. Два других танка поймали прямые попадания, причем один из них получил в башню 210-миллиметровый подарок и просто перестал существовать, как цельный объект, разлетевшись на сотню метров вокруг мелкими обломками.
Экипажи, правда, мой сигнал заметили вовремя и даже успели покинуть машины и добежать до укрытий, но интенсивность артналета оказалась слишком высокой, и троих из шести добровольцев мы все-таки потеряли. Тем не менее, последний оставшийся танк вновь обрел экипаж и как только немецкий боевой порядок приблизился на полтора километра, трофейная «четверка» открыла огонь.
Немецкая пехота бодро посыпалась из боевых отделений «ганомагов», разворачиваясь в цепи. Сами бронетранспортеры дальше не пошли. Пропустив через свой строй танки, они скрылись за гребнем холма, а в небе на западе уже появилась россыпь черных точек — пикирующие бомбардировщики Ju-87 спешили поддержать атаку наземных войск.
* * *
Курт Книспель внимательно следил в прицел за единственным русским танком, ведущим огонь осколочными снарядами по перебегающей от укрытия к укрытию пехоте. Вернее, танк-то был немецким Т-IV, только вместо крестов на его башне сейчас виднелись грубо намалеванные красные звезды, и это выводило танкиста из равновесия.
— Герр обер-лейтенант, разрешите открыть огонь! — не выдержал Курт.
— Короткая! — скомандовал, чуть помедлив, новый командир танка. Его назначили вместо лейтенанта Эберта, умершего от ран сразу после боя за деревню Сафоново. Книспель еще не успел с ним сработаться, и это порождало досадные задержки при прохождении команд в бою.
Танк качнулся и замер. Бронебойный снаряд уже был в стволе, и Курту оставалось только довернуть башню на несколько градусов. Выстрел! Фонтан искр, и снаряд с визгом рикошетирует от башни русского танка. Расстояние еще слишком велико, а броня у T-IV толстая. Пробить пятьдесят миллиметров немецкой стали не так-то просто. Книспель уже не раз убеждался в этом на собственном опыте, когда русские попадали в его танк из противотанковых пушек. Лейтенанта Эберта, правда, броня не уберегла, но тогда попадание пришлось в командирскую башенку.
— Вперед! Подойдем ближе, — недовольно приказал обер-лейтенант, жалея, что поддался на эмоциональное предложение подчиненного.
Над строем танков с ревом пронеслись шесть «мессершмиттов». Видимо, перед атакой пикирующих бомбардировщиков они решили обстрелять русские позиции с бреющего полета. Однако совершенно неожиданно навстречу истребителям из окопов противника ударили десятки пулеметов. В небе над полем стало тесно от трассеров. В первый момент Книспель удивился — он никогда не видел, чтобы красные оснащали свою пехоту таким количеством пулеметов. Их было очень много даже по меркам вермахта. Однако секунду спустя пришло понимание, и Курт с силой стиснул кулак на рукояти маховика вертикальной наводки орудия. Большинство пулеметов были трофейными, снятыми с подбитых немецких танков.
Нарвавшись на такую жесткую встречу, истребители отвернули в стороны, вот только удалось это не всем. Один из пилотов, видимо, получил ранение или погиб. Его самолет, поливаемый пулеметным огнем, пронесся над русскими окопами и врезался в землю метрах в ста за ними.
Тем не менее, пока пехота противника стреляла по истребителям, над русскими позициями появились пикирующие бомбардировщики. «Штуки» заходили на цели четырьмя пятерками. Ведущие почти синхронно перевернули свои машины через крыло и устремились в отвесное пикирование.
Обычно при появлении Ju-87 русская пехота впадала в ступор, вернее забивалась в страхе на дно щелей и окопов и молилась своим коммунистическим богам, чтобы бомбы легли мимо. Сейчас, однако, этого почему-то не произошло.
Шквал пулеметного огня с земли ударил навстречу пикирующим бомбардировщикам. Курт с удивлением видел в прицел, что по самолетам бьют не только пулеметчики, но и красноармейцы, вооруженные винтовками. Книспель не понимал, что происходит с противником. Русские, несомненно, впали в какое-то боевое безумие. Неужели на них так повлияла победа над восьмым танковым полком?
— Осколочный! — потребовал Курт, — герр обер-лейтенант, разрешите…
— Короткая! — на этот раз командир танка отреагировал немедленно.
Выстрел! Курт стрелял не по огрызающемуся огнем Т-IV, он целился по русским окопам, откуда по атакующим «штукам» велся плотный зенитный огонь.
Другие танки тоже стреляли, но взрывы их снарядов быстро потерялись на фоне фонтанов земли и огня, поднятых фугасными бомбами. Курт с мрачным удовлетворением отметил, что огонь с земли резко ослаб. Правда, пикировщикам эта атака тоже обошлась недешево. Чадными кострами на земле горели четыре Ju-87. Еще три бомбардировщика уходили за лес, оставляя за собой темные полосы дыма.
Выдвинутый вперед русский Т-IV больше не стрелял. Его башню отбросило взрывом бомбы на десяток метров, а сам танк пылал ярким костром, выбрасывая в небо фонтаны подсвеченной огнем черной копоти.
— Вперед! — хрипло приказывает обер-лейтенант Краус, и танк трогается с места, подстраиваясь под темп наступления пехоты.
— Осколочный!
— Готов!
— Короткая!
Выстрел! Над русскими окопами распускается новый куст взрыва.
— Вперед!
«Штуки», несмотря на понесенные потери, делают второй заход. Один пикировщик взрывается прямо в воздухе, настигнутый короткой очередью, прилетевшей откуда-то с фланга, но остальные бомбардировщики продолжают атаку. Еще один Ju-87 падает прямо на русские окопы, исчезая во взрыве горючего и собственных бомб.
Русские позиции заволакивает дымом и заслоняет поднятыми в воздух фонтанами земли. Кажется, что выжить там не может никто, но Книспель знает, что стоит пикировщикам улететь, и из казавшихся стертыми с лица земли окопов вновь полетят пули.
Третий раз отработать по русским позициям штукам не дали. Над полем боя появились новые действующие лица. Сначала сверху на прикрывающие пикировщиков «мессершмитты» обрушилась пятерка русских истребителей. Дальше Курту стало не до того, что происходит в небе, хотя то, что самолетов противника становится все больше, он заметить успел.
В лесу тоже разгорался бой. Книспель знал, что пехоте поставлена задача выбить оттуда русских и не допустить стрельбы во фланг наступающим танкам
