Он банально мог разрядиться. Но только она права насчет того, что с такими, как Манукян, связываться не стоит, а мы ведь даже не знаем, как разговаривал с ним Игорь…
Боже. В доме стоит тишина такая, что слышно даже стук сердца.
А потом дверь в дом хлопает и мы вздыхаем с облегчением, потому что наконец-то заходит Игорь и останавливается у входа в гостиную глядя на нас так странно, что вдруг хочется смеяться.
— Кто-то умер? — спрашивает.
— Слава Богу нет! — отвечаем хором и наконец-то смеемся.
— Ты где был? — спрашивает Ярик.
— Ужин нам забирал, — поднимает Игорь пакеты, из которых пахнет просто восхитительно, и атмосфера в миг становится спокойнее.
Мы накрываем на стол, смеемся, болтаем о том, как мама умудрилась всех напугать с помощью всего пары слов и наконец-то садимся ужинать всей семьей, у которой, наконец-то, нет никаких проблем. Это так радует! Потому что за ужасно короткий срок у нас произошло столько всего, что даже думать об этом не хочется.
— Я хочу сказать, — внезапно говорит Ярослав, и меня как будто обливает водой от этого ледяного тона. Он опускает вилку, ставит на стол стакан с соком, и, судя по взглядам, страшно становится тут не мне одной. — Много дерьма случилось из-за меня.
— Яр, ты ни в чем… — перебиваю его, но он сказать мне не дает.
— Помолчи, Маш. Из-за меня, я знаю. Не уследил за Машей, потом переборщил с местью. Не смог погасить в себе свои чувства, хотя знал, что вы будете против, потом не сдержался и врезал еще и тому бывшему. Я и сегодня чуть снова не добил Манукяна, но твои слова, пап, меня привели в чувство. Я успел немного подумать и кое-что для себя решить.
О боги… Он же не скажет, что бросает меня, потому что не достоин меня или еще какой-то похожий бред? Нет? Потому что если скажет — я ему надену тарелку на голову, чтобы он пришел в чувства.
Почему он себя винит? Да моей вины во всем не меньше! Почему снова отвечает за все один он, почему?
— Ярик… — шепчу, хватая его за руку и переплетаю пальцы, боясь, что оттолкнет. Но не отталкивает. Притягивает к лицу, целует пальчики, заставляет верить в нас и наше будущее.
— Я знаю, что не подарок. А еще гопник и уголовник, как говорила Лена, — на этих словах я бросаю взгляд на маму, и вижу, что ей неловко. Значит, на самом деле она так не думает, просто в сердцах крикнула. — Наверняка я не тот человек, которого хотелось бы видеть рядом с Машкой. Недостаточно успешный, недостаточно правильный, недостаточно… Не знаю. Просто недостаточно для нее. Я и сам это знаю прекрасно. В обществе принято таким, как Маша, встречаться с кем-то вроде того уродца, который приехал сюда нервы ей ради бабла потрепать, но честности ради, срал я и на него, и на общество. Я люблю Машку. И вот прямо сейчас перед всеми вами скажу, что больше никогда не сделаю так, чтобы ей грозила опасность, никогда не оставлю одну. Обещаю не избивать никого до полусмерти и буду держать себя в руках, потому что прежде всего я отвечаю за Машку, а уже потом за всех остальных. Запишусь на бокс, буду с другом заниматься, чтобы всю свою злость там оставлять. Потому что она для меня важнее всего, а потом уже всё остальное.
— Яри-и-и-ик, — хнычу я, расчувствовались от таких невероятных слов. И не гопник он! Не уголовник! Он самый-самый у меня! И добился он всего, и вообще он самый замечательный… — Зачем ты так на себя? Ты такой хороший! — всхлипываю и на эмоциях кидаюсь ему на шею, крепко обнимая и прижимая к себе. Никогда не разрешу о нем гадости говорить, и ему самому тоже!
— Ну всё, мелкая, — хмыкает он, но обнимает в ответ, — родители смотрят.
— Да пусть смотрят! — говорю я достаточно громко для того, чтобы они нас еще и слышали. — Они за нас рады и счастливы. Правда? — спрашиваю у них, поворачивая к ним голову.
Они смеются и кивают. Мама, кажется, делает это сквозь грустную улыбку, но я искренне верю в то, что она не в честь наших отношений, а просто в честь того, что я наконец-то выросла.
— Вот, видишь? Они за нас рады.
— А будут рады, если я захочу переехать с тобой в мою квартиру, никто из вас троих против не будет? — спрашивает Ярик, и я как обезумевшая киваю головой, целуя его в губы, точно зная, что даже если кто-то и будет против, но нам двоим будет так плевать…
Эпилог
Три месяца спустя
Ярослав
— Отрабатываем! Левой, левой, вниз, правой! — командует мой личный тренер.
Я пошел на бокс, как и обещал, тренируюсь вместе с Али по вечерам, тот тоже наконец-то восстановился окончательно и вовсю тренируется.
— Еще шесть минут скакалки и закончили, — говорит он, и киваю, отваливая от несчастной груши. Издевался я над ней сегодня знатно, но так хорошо мне, что словами не передать.
Борюсь со своими нервами как могу, Машка строго следит за тем, чтобы я носы больше никому не ломал, а еще сама вместе с Аней Дамира занимается в соседнем зале с другим тренером, потому что “если что, носы будем ломать мы, мы девочки, на нас даже никто не подумает!”
Так и живем.
Машка за это короткое время из моей холостяцкой и пустой квартиры сделала какое-то уютное гнездышко для молодой семьи. И шторы у меня какие-то красивые, и у дивана подушки новые, на кухне приблуд всяких дофига теперь есть, в спальне постельное “хорошенькое”, цветы какие-то, фикусы, кактусы, черт знает. Про ванную я вообще молчу. Вся полочка в шкафчике там забита плойками, утюжками и фенами, а все поверхности — баночками, бутылочками и щеточками.
А еще по всей квартире просто огромное количество волос. Просто. Огромное. Количество. Волос. Я спросил у Дамира, нормально ли это, но он поржал и сказал, что все девушки так линяют и это норма, потом успокоился. Я
