и не считай такой уж неотразимой в любом обличье. Может, этому любителю мальчиков просто понравился цвет твоих волос? Такой рыжей, как ты, уродиться – это надо еще суметь!
Сара, цвет волос которой в комплекте с на удивление малочисленными веснушками служил источником стойкого недовольства своей внешностью, громко фыркнула:
– Я не рыжая, я – солнечная.
Х-ха! И это притом, что комплекс этот она холила и лелеяла, стойко игнорируя насмешки деревенских «красавиц». И даже простеньким заклинанием окрашивания волос не пользовалась, хотя, кажется, чего уж функциональней? Работает, как стойкая краска, разве что структуру волос не портит. Один раз в месяц обновить – и делу конец, ходишь белобрысой или там брюнеткой. Но – не признавала ни его, ни такое же для отбеливания кожи. Яран подозревал, что лишь потому, что яркий, как огонь, колер нравился лично ему.
– Ладно, ладно, пускай будешь солнечной, – примирительно махнул он рукой. – Но это все равно не отменяет того факта…
Договорить он не успел – появились другие, куда более важные дела. Если быть кратким, то колыхнулись придорожные кусты, и на пути Ярана материализовалась… Ну, бандой или там шайкой это назвать было сложно, очень уж непрезентабельный вид оказался у стоящих на дороге мужиков. Группа сельского вида придурков с топорами, по вбитой в подкорку привычке к систематизации мысленно сформулировал Яран и с неподдельным интересом стал ожидать продолжения банкета.
Для незваных гостей такое поведение оказалось, похоже, неожиданностью. В самом деле, их под два десятка, а на них смотрят без малейшего страха, прямо как на зверушек экзотических. При таких раскладах десять против одного, жертве бояться положено, а тут… Наконец, малость помявшись, из толпы протолкался вперед здоровенный хмырь, поперек себя шире. Яран присмотрелся, усмехнулся мысленно – видел он его уже, и не далее как вчера, среди зрителей их поединка. Вообще-то, запоминать лица среди сбежавшейся со всей деревни серой массы занятие неблагодарное, но уж больно экзотический вид у человека. Под два метра росту, плечи заметно шире, чем должны быть у нормального мужчины. Пузо тоже немаленькое, в такое бочку пива залить можно. Завершали облик буйная черная бородища и топор. Не боевой, а плотницкий, хотя и насаженный на длинную рукоять. В общем, классический атаман. Почему? Да потому что первым вылез. И потому, что с такими кулачищами легко держать в повиновении здешнюю нехитрую вольницу. Которая, можно не сомневаться, вчера тоже наслаждалась зрелищем. У-у, неблагодарные!
– Милсдарь, а ну, слазь с лошади.
– Может, тебе еще и карманы вывернуть?
– Ага, – осклабился мужик. Очевидно, его радовало, что не нужно лишний раз все объяснять.
Впрочем, Яран его радость моментально обломил:
– А с какого-такого переполоху?
– Дык, милсдарь, делиться надо, – ухмыльнулся главарь.
– Делись, – кивнул Яран и едва заметно шевельнул пальцами. Повинуясь этому жесту, призрачно-огненное лезвие возникло на миг, разделило главаря напополам и тут же исчезло, растаяв в солнечных лучах. – Ну, кто еще жаждет поделиться?
Желающих почему-то не нашлось. Самопальные разбойники стояли, выпучив глаза, и, судя по выражениям лиц, уже были не против свалить куда подальше. Попятились даже… Милые вы мои, почти умилился Яран. Да кто ж вам даст-то?
Грозный рык за спинами заставил мужиков подпрыгнуть и дружно обернуться. Так же дружно побледнеть и отчаянно зашарить вокруг взглядами, явно ища возможность рвануть прочь, сверкая пятками. Интересно, это они Матильды боятся или меня, почти весело подумал Яран и не хуже кошки прорычал:
– А ну, стоять! Оружие побросали, не то всех зажарю. И одежду тоже скидывайте.
– Зачем? – пискнул один из разбойников, явно не сообразив, что его мнение сейчас никого не интересует.
Впрочем, Яран снизошел до ответа:
– Хочу поиметь… Да не тебя, не трясись, дятел. Всего лишь моральное удовлетворение от происходящего. Но если ты против…
Огненный шарик на ладони демона разом снял все вопросы. Конечно, в родном мире Ярана на такое посмотрели бы косо… А может, и нет, какая разница? Главное, тот, кто сказал, что добрым словом и пистолетом можно добиться больше, чем одним добрым словом, был гением. И под пристальным взглядом Ярана, заставив Сару покраснеть, разбойники в похвальном темпе разоблачились. Ежась на ветру и прикрывая ладонями причинные места, они сейчас более всего напоминали парад нудистов, арестованных за нарушение общественной морали.
Стоят, понимаешь, жмутся… Запах от некоторых пошел не хуже, чем от давешней мануфактуры, что селитру делает. Право слово, с такими откровенно слабыми сфинклерами идти в профессию с риском – это прямо неуважение к предполагаемой жертве ограбления. Мельчает народ…
– Ну что, – Яран улыбался. Настроение стремительно повышалось. Еще немного, и оно перейдет в эйфорию. – От кого наводка?
– Мы это… милсдарь… сами…
– Не лги мне, ой, не лги. Демону лжешь.
Руки мужиков синхронно дернулись – видать, хотели сделать оберегающий жест. Вот только боязнь открыть на всеобщее обозрение самое сокровенное перевесила. Какие-то они закомплексованные тут, право слово. Может, у них там недостаток размеров? И придурки все как один – вывалились толпой, хотели взять на испуг. Хоть бы пару арбалетчиков в кустах для подстраховки посадили, что ли… Прямо обидно за такое неуважение. Яран снова улыбнулся:
– Что ж вы такие скромные, а, братцы?
– Глумишься? – скорбным голосом спросил один из разбойников, на вид самый старший. – Ну, глумись-глумись, раз совести нет…
И они еще говорят ему о совести… Небось, решили, что раз их сразу не убили, то и вовсе не тронут. Наивные, право слово. И настроение сразу пошло вниз. Пить меньше надо, самокритично подумал Яран. Тогда и скачков настроения не будет.
– Глумлюсь. А совесть – понятие абстрактное.
И вот что, спрашивается, метать бисер перед свиньями? Все равно ведь не поняли ничего. Особенно «абстрактное». Приняли, небось, за какое-то особо заковыристое господское ругательство. Ответить, ясен перец, не рискнули, потупились. Но кое-что нелицеприятное в своей адрес Яран услышал. Видать, решили, чудики, что если шепотом, то можно!
– Эй, ты, старый перец! Ты, ты! Метнулся ко мне! Галопом!
Шепотки исчезли как по волшебству. Старший разбойник посмотрел налево, направо, очевидно, подспудно надеясь, что обращаются все же не к нему. Но, убедившись, что его надежды беспочвенны, спорить не рискнул и медленно, цепляя ногой за ногу, двинулся к Ярану.
Тот дождался, когда разбойник приблизится, и почти ласково сказал:
– Ах ты, волк тряпочный, хрен бумажный, конь педальный, гоблин злобный! Я ж тебя наизнанку выверну и скажу, что так и было. Я ж у тебя причиндалы оторву и тебя же их съесть заставлю. Я…
– Смилуйтесь, милсдарь! – то ли проникновенный тон произвел на разбойника неизгладимое впечатление, то ли
