Книга Моя любимая куколка - Алена Юрашина

руках, и немеющий язык, и все мои эмоции, которыми фонтанировала, благодаря, радуясь, что не подвела, а он лишь тепло улыбался. А в музыкальных предпочтениях мы вообще вдруг раскрылись друг другу. Подъезжая к побережью, я уже была его штурманом. Его путеводной звездой. Неловкости как не бывало. Молчание между нами с тех пор если было, то лишь расслабляющее, а не вынужденное. Руслан — вот кого бы я со временем могла назвать своим старшим братом. Ну, почему не он родился у моих родственников?

Ярцев не крохоборничал, заблаговременно снял гостиницу в два этажа неподалеку от места проведения фестиваля, разумеется, в доле со своими приятелями, одним из которых был мой водитель, поэтому неудивительно, что он привез меня прямо сюда. Возле входа — знакомый невыносимо-желтый спорткар — выходит, с собой он мог взять лишь одного человека… Кого? Свою новую подружку? А может, и вовсе приехал один? Почему вообще я думаю об этом?

Прямо в дверях мы столкнулись с Максом. Ребята сухо пожали друг другу руки, на меня Макс даже не взглянул. С ним была компания, около дюжины человек, друзья, девушки, не знаю, кто за кем ухлестывал, не хочу знать, кто с кем будет спать. Они уже выходили, и я замялась на пороге, пытаясь поймать и одновременно опасаясь нарваться на его взгляд. Напрасно. Макс, в числе прочих, прошел мимо меня. Но было и существенное отличие: он прошел сквозь меня, будто я была пустым звонким местом. Зацепило ли? О, да. Внезапно изменив решение, даже не стала доставать свои вещи из машины, и мы с Русланом — в прежнем тандеме — отправились в заведение напротив, чтобы теперь полноценно пообедать.

А потом был концерт. Музыка уже оглушала, а ведь исполнители только настраивались на нужную волну. Взрыв, фейерверк… И девчонки, с которыми встретилась, созвонившись. И я не думала ни о чем. Вибрировала, подпевала, вторила и фальшивила, как и море голосов рядом. Вспышки камер, фонарики на телефонах, софиты, долбящий звук, намечающаяся пенная дискотека. Здесь было все, о чем только можно мечтать. Все, о чем я мечтала. Эмоции зашкаливали, глаза разбегались. И все же мне почему-то было грустно. Разлив дегтя становился все шире, отравляя реку меда. Грустнее было от того, что я это понимала. Разве об этом я мечтала? За плечом моим Руслан, и плечи мои обнимает он, а не Макс. А я разве хотела, чтобы это был Макс?.. А где он… Макс?

То, что я ни разу не увидела его после условной встречи по приезду, жирно, нахраписто перечеркнуло вдруг все воображаемые плюсы этого мероприятия. Почему Макса не включили в программу? Что мне ваши песни? Что музыка? Что исполнители… только и думала, перебирала в уме… Где он? С кем? Думала и не понимала, зачем загоняюсь. Думала и не понимала, что я вообще делаю здесь, без него…

Руслан, как мог, отвлекал от порочных мыслей. Извлекал из глубокого высохшего колодца. Ставил рядом, поил. Но жажда не уходила. Наконец, не выдержав, я попросила отвезти меня в гостиницу. Взяв за руку, Руслан тут же начал двигаться в сторону рамок металлодетекторов, настойчиво проталкиваясь сквозь беснующуюся толпу. Он не спорил со мной. По-моему, знал, что мною движет. Кажется, сочувствовал. Наверняка даже соболезновал.

Здесь, в гостинице, была своя, независимая атмосфера. Это было ясно еще на улице. Стайки подвыпившей молодежи плотно облепили крыльцо. Вошли. Холл, полный народа. Глаза нашли его беспрепятственно. Макс сидел на диване, у окна, чуть поодаль от других. Сидел безразлично, отрешенно, затылком откинувшись на спинку, смотря в сторону, будто не здесь находился, будто это была всего лишь его красивая оболочка, но… на руках у него под чувственную композицию ерзала девушка. Очень пьяная девушка, готовая на все, а он… придерживал ее ладонью за бедро.

Не думала, что у боли бывает градус. Крепость моей меня срезала, как катаной. Колющий прямо в сердце. Отрицая увиденное, невольно попятилась, точно краб.

— Ты чего? — заглянув через плечо, Руслан все понял без слов. Одними губами, — хочешь, уедем?

Я продолжала пятиться, упираясь в него.

— Хочу.

По-английски не вышло: Макс тоже нас заметил. Освободился от девушки безо всякого стеснения, ссадил ее на диван, ничего не объясняя. Ссадил неловко, может, поспешил — она завалилась на бок. Оттуда, снизу, смотрела на него с желанием, наверняка поняв превратно решимость в глазах, тянулась. Она. Не он. Поднялся, как ни в чем не бывало. Направился к нам. Я не понимала, что он мне говорит. Видела его, но не понимала. Пока не попытался прикоснуться.

— Убери.

Смотрела на руку, как на гремучую змею. Та самая рука.

— Ника? Что-то случилось? Ты в порядке?.. Я говорю, пойдем… покажу тебе твою комнату.

Я не в порядке. Даже мысли не возникло остаться здесь. Ни одной мысли. Нет. Чтобы через стенку он… с кем-то…

Не дослушав мое молчание, Макс перевел тяжелый взгляд за мое плечо.

— Что ты сделал? — слова явственно отдавали металлическим привкусом.

— Это сделал не я, брат, — услышала голос Руслана. Выходя из-за спины, он продолжал озвучивать мои мысли, — слушай… мы, пожалуй, вернемся в город… прямо сейчас…

— Почему? — теперь Макс смотрел только на меня. На лице — пасмурная неподвижность, брови на прогиб.

— Потому что Ника хочет домой, — снова солировал Руслан. — Я отвезу ее…

— Я сам, — Макс вдруг двинулся ко мне. Не знаю, что он хотел сделать, я готова была сопротивляться до последнего, но Руслан вдруг заслонил меня от него, повторив с ледяной интонацией:

— Я ее сюда привез, Макс. Я и отвезу.

Макс остановился, будто на ощеренную оружием стену налетел. Глаз с меня не сводил, пересчитывая узкие прорехи бойниц. Я же боялась встречаться.

— Хочешь поспорить со мной, Рус? Об этом? Серьезно? Мы будем спорить, кто ее отвезет?

Пришлось вмешаться, пока дело не зашло слишком далеко. Уйти отсюда — это все, что мне нужно.

— Я поеду с Русланом. Макс, пожалуйста, отойди, — неподвижность стала абсолютной. Он стоял, как плотина. Чтобы избежать катастрофы, преодолевая себя, положила руку на его предплечье, чувствуя, как запредельно напряжены мышцы, повторила тверже, — Макс… пусть Руслан меня отвезет. Хочу вернуться с ним. Я так хочу.

Он очень медленно поворачивал голову. Глядел долго, сумрачным остановившимся взглядом. Где-то на дне плескалось разочарование, унция гнева… кажется, немного приправлено грустью. А может, мне действительно все это только показалось. Теперь они оба на меня смотрели. Потом Макс выдавил с ранящим безразличием:

— Можешь делать, что хочешь. Мне плевать.

Развернулся и ушел в другую комнату, ни