Нефф предлагают сложное описание того, что происходит в контекстах, где деятельность и труд не всегда сопровождаются оплатой.
Шольц развивает эти концепции, смещая акцент со свободного труда на встраивание идей свободного труда в концепцию цифрового труда. Он называет цифровой труд "набором видов человеческой деятельности, основанных на глобальных цепочках поставок материального труда; речь идет о человеческой деятельности, имеющей экономическую ценность и осуществляемой с помощью различных устройств на высокомонополизированных платформах в режиме реального времени в действительно новых и беспрецедентных масштабах" (2017: 6). Однако в рамках этого сложного описания цифрового труда остаются проблемы с пониманием деятельности, которая не является трудом и способствует созданию цифровых платформ. Шольц приводит пример низкооплачиваемых работников, которые создают золото в онлайн-играх, но при этом иногда уделяют время игре как игре в свое свободное время. Он утверждает, что "работа ради развлечения, игры и мошенничество в виртуальных мирах - все это скрывает в себе труд в играх, завернутый в идеологию игры" (2017: 40), добавляя позже, что "Вся жизнь стала источником прибыли... Самое значительное участие в современной цифровой экономике не является в первую очередь интеллектуальным; это сама жизнь" (2017: 144). В первом отрывке Шольц стирает разделение между работой и игрой, все становится работой, а во втором он стирает различие между жизнью и эксплуатацией. Хотя последнее является еще одной артикуляцией темы добычи социальности ради прибыли, дилеммы, связанные с различиями между трудом и другими видами деятельности, между оплачиваемым и неоплачиваемым трудом, между эксплуатацией и неэксплуатацией, остаются запутанными даже в этом сложном рассказе. Более того, в описаниях, где все становится трудом, мы видим капиталистическую мечту в действии - все, что делается, делается для капитализма, предполагая, что борьба и конфликт исключены.
Коте и Пибус (2007) предложили один из самых ранних анализов социальных сетей и труда, утверждая, что в ранней социальной сети Myspace развивается новая форма нематериального труда, которая, по их мнению, находится в конфликте с аффективными социальными отношениями. Они подчеркивают аффективные аспекты деятельности пользователей Myspace и не упускают из виду выстраиваемые там социальные отношения. Однако они также перекодируют эти отношения как охватывающие и развивающиеся в новый вид труда, который находится в конфликте с аффективными отношениями. Например, они подчеркивают, что часто существуют "убежища", в которых могут существовать аффективные отношения, не оцененные капиталом, и утверждают, что они являются потенциальными местами конфликта с капиталом и его оспаривания: "В MySpace всегда есть что-то, что остается убежищем, хотя и постоянно исследуемым капиталом на предмет ограждения" (2007: 103). Редукция социальных отношений к труду отвергается путем аргументации новой формы конфликта вокруг того, что Коте и Пибус называют нематериальным трудом 2.0. Проведение таких различий важно и по другим причинам. Например, убедительный анализ Цю (2016) того, что он называет "iSlavery" (iSlavery - условия труда работников, производящих многие технологические устройства, с помощью которых поддерживается цифровая экономика), требует, чтобы мы не сводили всю жизнь к труду. Если не делать различий между жизнью и трудом, как можно концептуально понять рабство на фабриках? А работа Цю убедительно показывает, что условия рабства среди рабочих существуют. Дайер-Уайтфорд также активно использует различие между трудом и пролетариатом, предлагая концептуально достаточно сложный анализ, чтобы признать экономики, в которых "большая часть рабочего класса не имеет работы" (2015: 13). Однако именно Джарретт (Jarrett, 2016) делает здесь наиболее последовательное вмешательство, надеясь обеспечить прочный фундамент как для марксистских концепций эксплуатации в цифровых медиа, так и для отказа от понятия ложного сознания.
Джарретт берет за образец теорию домашнего труда Фортунати, утверждая, что мы должны понимать взаимодействие в социальных сетях как нечто вроде двухэтапного процесса, примерно как Коте и Пибус. На первом этапе аффективные измерения лайка, поста и т. д. формируются из потребительских ценностей, потребляемых постером или лайком до того, как они были опубликованы или лайкнуты. Любой человек может участвовать в этих аффектах, моментах красоты, удивления и печали, опираясь на существующие отношения. Вопреки логике тезиса об отчуждении, "лайк" обновления статуса друга продолжает демонстрировать неотъемлемые и аффективно мощные социальные отношения" (Jarrett 2016: 124). В то же время, утверждает Джарретт, после установления подлинной аффективной связи она может быть превращена в ценность для платформы, которая эксплуатирует ее как бесплатный труд для создания целевой рекламы. Хотя Джарретт указывает на два момента, оба они проистекают из одного набора действий - лайк или пост, - которые впоследствии либо возвращаются к плакату как форма аффекта, либо приватизируются платформой как информация, полезная для создания рекламы в поисках прибыли (2016: 105-24). Эта двойственность исключает любое понятие ложного сознания - поскольку вполне возможно, что кто-то осознает свои аффективные отношения и эксплуататорское использование их - и предлагает сложный способ понимания контекстов, в которых действие может быть понято как досуг или как труд.
Джарретт открывает концептуализацию труда и деятельности на цифровых платформах, в которой возможны две интерпретации одного и того же действия. Идея о том, что одно действие может иметь несколько контекстов, важна для защиты от той редукции, которую я выявил у некоторых теоретиков и которая достигает своего апогея в таких отчаянных и обвинительных утверждениях, как "жизнь - это прибыль" и "бесконечная эксплуатация", и черпает свою выгоду из внутренних противоречий, заложенных во многих концепциях свободного труда. Говоря иначе, я подчеркиваю противоречия и сложности, заложенные в концепции свободного труда. При чтении подобной литературы часто создается впечатление, что набор идей пытается вырваться из уже существующего словаря, который не понимает, что пытаются определить авторы, подобные Терранове. Отчасти это объясняется тем, что дебаты о свободном труде выявляют нечто важное в цифровом контексте, а именно то, что многие люди безвозмездно вкладывают свое время и деятельность в создание цифрового мира и иногда приносят огромную прибыль другим. Если концептуализация бесплатного труда и проблематична, то ее основополагающая идея верна: многие цифровые места, объекты и практики создаются и поддерживаются благодаря коллективным и неоплачиваемым действиям.
Как и в случае с обсуждением эксплуатации и извлечения прибыли в цифровых контекстах, идеи свободного труда определяют нечто неоспоримо важное и в то же время сложное, вплоть до противоречий и путаницы. Хотя я не предлагаю просто взять на вооружение рассмотренные до сих пор концепции свободного труда или эксплуатации, есть ценность в дебатах вокруг них, поднимающих такие вопросы, как неопределенность в отношении того, является ли то или иное действие досугом или работой. Я вернусь к этим идеям позже, а пока необходимо исследовать еще одну сложность, касающуюся природы продуктов, производимых и потребляемых в рамках цифровой экономики. Как сказал
