— Ты видишь? Как твои глаза порочны, как соски торчат. Ты видишь эту распутницу в зеркале? Как ей хорошо от моего члена? Ну и что ты теперь скажешь? Продолжишь сопротивляться?
— Скажу… — Олеся облизывает губы. — Это все на что ты способен?
— Ах так? — с ухмылкой замечаю я. — Ну держись, малышка. Мы разнесет это здание к хуям.
Закидываю её ногу на столешницу, хватаю за бедра и начинаю резко насаживать на себя.
— Да, вот так. Ещё! — шепчет она как в бреду, упираясь ладонями в зеркало и прогибаясь в спине сильнее. Я мну её попку и просовываю палец в другую дырочку. Леся замирает. Наши глаза встречаются в зеркале.
— Хочу тебя сюда, — продолжаю двигаться. Глаза Олеси закатываются, она кричит в очередном оргазме. А я не выдерживаю, кончаю внутрь нее с утробным рычанием. С минуту мы смотрим друг на друга, выравнивая дыхание. Леся повернулась, поправляя одежду. Я взял ее лицо, провел подушечками пальцев.
— Люблю тебя, Лесь.
— И я тебя, — наш нежный после бурного секса поцелуй прервал настойчивый стук в дверь и крики:
— Может хватит уже трахаться? Мы половиной клуба заценили. И обзавидовались. И с удовольствием ещё бы послушали эту арию, но как бы писать хочется.
— Ох, Глеб! — Олеся возмущённо шлепнула меня по плечу. — Не мог до дома потерпеть?
— А ты бы дала? Или позволила поцеловать себя на прощание в щёчку?
— Второе. Ну что за безответственность, — Леся вытирала бумажным полотенцем внутреннюю сторону бедра, по которому бежит моя сперма. — Как мы сейчас выйдем?
— Может в окно?
— А что? — она посмотрела на окна туалета. — Отличная идея.
— Да брось! — закатил глаза, обнял ее за талию и вывел из туалета.
Нас приветствовали аплодисментами и громким улюлюканьем с полдюжины девушек. На улицу мы вывалились с хохотом. Олеся даже слёзы стирала.
— Я не переживу такого позора.
— Да перестань. Они же сказали, что завидуют, — Леся обняла меня за талию, запрокинув голову с нежностью посмотрела на меня.
— Я сама себе завидую.
Я поцеловал ее, зарываясь в волосы пятерней. Наконец-то. Мне так её не хватало.
— Ну что? Поедем?
— Ой, Глеб! — она затормозила меня, придерживая за руку. — Я же сумочку забыла. Что сейчас делать? А там ключи от дома и телефон. Я не смогу вернуться! Я сгорю со стыда!
— Не парься. Подожди меня в машине, — передал ей ключи.
— Я схожу. Мне не стыдно.
— Я за сумкой! — ударил по барной стойке. — Это вы с подружкой отожгли в туалете? Где ты такую нашел?
— Там таких больше нет.
— А её номерок не дашь?
— Нет. У нее муж ревнивый. Шею свернуть может.
— Ааа, — разочарованно проговорил он. — А кто муж? Хлюпик какой-нибудь? Так ничего. Я справлюсь.
— Я муж. Так что. Отвали. — Положил на стойку купюру. — Это за неудобства.
За моей спиной что-то происходило. Люди взволнованно перешептывались, куда-то торопились. Разобрал разговор одной пары.
— Бежим! — тянул парень девчонку.
— Куда?
— Ты не поверишь! Там оборотни!
— Дим! — возмутилась девушка. — Ты опять что-то принял.
— Да я клянусь тебе! Сначала две девчонки затеяли драку, а потом они засветились лунным светом и превратились в оборотней! В вочиц! Одна такая красивая, белоснежная. Они такие огромные! С теленка! Половину улицы разгромили. Надо бы машину отогнать. А то чья-то то ламба в лепешку превратилась.
— Черт! — поспешил на выход, пытаясь пробиться через толпу. Кажется, эта новость облетела весь клуб. Даже бармен, перескочив через стойку и бросив дорогой алкоголь, спешил на выход. Много ли оборотней в этом клубе? Не думаю.
Это точно Леся! Но с кем она дерется? Сейчас это все, кому не лень заснимут на телефоны!
Глава 15. Олеся
Вечер просто чудесный. На черном небе тлеют яркие звёзды, а из-за высокого здания показалась яркая Луна. Полнолуние. Она так прекрасна, что я застыла в немом восхищении. Чувствуя как волчица возбуждённо рычит, рвется на свободу. Ей хочется погулять на воле, желательно со своим любимым волком, поиграться и подурачиться. А мне все это время было не до того. То свадьба, то работа. Приходила едва волоча ноги. Мы с Богданом долго отдыхали и дел накопилось немерено.
Я мечтательно смотрю на вход в клуб. Жду своего волчонка. Укатал он меня сегодня. И правда помогло. Ревность поутихла, по крайней мере, его я больше не виню. Как я могу? После такого оргазма и нежных слов о любви. А вот где — не важно!
Не будь он так настойчив, я бы накрутила себя до максимальной отметки, и точно бы развелась. А теперь довольна как кошка. Мышцы приятно ноют, а от одних воспоминаний становится жарко. И… Я снова его хочу. Да что такое то? Ненасытная какая-то нимфоманка, повёрнутая на собственном муже.
Приятное состояние прерывается, когда я слышу ее голос. Голос моей бывшей подруги, разлучница. Волчица тут же встаёт на дыбы, она и в прошлый раз была против, что Маша так легко отделалась. Я едва её сдержала.
— А я смотрю он с тобой то обходится ничуть не лучше. Поимел в туалете. Дааа. Как же ты упала в моих глазах.
— Шла бы ты, пока жива, — сквозь зубы, сдерживая ярость, пытаюсь унять волчицу. Она итак остро реагирует на полную Луну. Совсем не айс будет, если я эту шваль порву на глазах у сотни людей, толпящихся у дверей клуба.
Маша оглянулась назад, ухмыльнулась. Правильно расценив, что ей ничего не грозит при таком количестве людей.
— А что так долго? Кончить не мог? Так ты приходи. Я научу тебя как доставить мужчине удовольствие. От моего отсоса Глеб с ума сходил. За считанные минуты кончал.
— Ну, сука! Ты напросилась.
— Аррр, у Страшилы коготки есть? Как страшно! — я повалила её на асфальт, усевшись сверху, била кулаками. Один раз вообще хорошо получилось, нос набок свернула. Но Маша была больше, схватила меня за волосы. Мы царапались, катались по асфальту, не обращая на смех и на то что нас снимают на мобильные телефоны.
Эта тварь, вонзила когти в щеку и провела, оставляя красные кровавые полосы. И волчица сорвалась с цепи.
Нас объял свет. Обращение было невозможно остановить. Давно моя девочка хотела поквитаться с Машей.
Бывшая подруга обернулась первой. Швырнула меня на машину. Оборачивалась я уже в полете. И красная машина супер кар, превратилась в груду металлолома.
— Ох, черт! — кричал с крыльца Илья. — Это ж моя тачка! Что вы делаете, дыры! Тут же народу!
— Плевать! — он схватил меня за шею, пытаясь остановить. Отовсюду послышались восторженные охи.
