Возбужденный до такой степени, что был готов нанести оскорбление действием, он уже не мог успокоиться. – Я сказал, мне известно нечто такое, что дает ясное представление о личности убийцы. И добавил, что вам это тоже известно. Вы знаете много такого, что неизвестно мне. И не вздумайте утверждать, будто я обманул вас, обещая в обмен на отмену ареста и изгнание Эша назвать имя убийцы и снабдить вас доказательствами его вины. Ничего подобного я не обещал.
Хомберт и Скиннер переглянулись. Некоторое время в кабинете царило молчание. Потом Скиннер вяло заметил:
– Какой же вы все-таки мерзавец!
– Иными словами, – с возмущением добавил Хомберт, – вы хотите сказать, что ничего нового сообщить не можете, ничего не знаете и вообще не в состоянии нам помочь.
– Я делаю все, что в моих силах. Например, плачу своему человеку двадцать долларов в день, чтобы он выяснил, не разломала ли мисс Гантер этот валик на маленькие кусочки, выбросив их в мусоропровод своей вашингтонской квартиры. Но это уже крайности, поскольку я сомневаюсь, что она его разломала. По-моему, она собиралась при случае использовать валик.
Хомберт нетерпеливо заерзал на стуле, словно ему была неприятна сама мысль о том, что придется искать какой-то паршивый валик, вероятно уже уничтоженный.
– Может, вы все-таки скажете, – заметил он, – что такого интересного мы все знаем и почему это дает ясное представление о личности убийцы? Не для протокола.
– Но это отнюдь не одна вещь.
– Мне плевать. Хоть дюжина. Я постараюсь их вспомнить. Так что именно?
– Нет, сэр, – покачал головой Вулф.
– Почему?
– Из-за вашего идиотского отношения к мистеру Кремеру. Если вы найдете озвученные мной факты заслуживающими внимания, в чем я почти не сомневаюсь, то сейчас же передадите их Эшу. И лишь одному Богу известно, как он с ними поступит. Он может даже чисто случайно сделать нечто такое, что приведет к раскрытию дела, и я ни перед чем не остановлюсь, чтобы ему помешать. – Вулф снова принялся постукивать средним пальцем по подлокотнику кресла. – Способствовать триумфу мистера Эша? Боже упаси! – Он бросил хмурый взгляд на Хомберта. – Ну а кроме того, я уже дал вам хороший совет. Найдите валик! Поручите розыски еще сотне людей, а может, и тысяче. Во что бы то ни стало найдите валик!
– Да помним, помним мы о вашем проклятом валике! Вы лучше вот что скажите: как по-вашему, мисс Гантер знала, кто убил Буна?
– Безусловно.
– Вас, конечно, устраивает подобная версия, – не выдержал Скиннер, – поскольку в таком случае отпадают подозрения против ваших клиентов. Допустим, мисс Гантер знала, кто убийца. И если бы им оказался кто-то из НАП, она немедленно сообщила бы нам. Следовательно, убийцей, если она действительно знала его, может быть кто-то из четырех: Декстер, Кейтс, миссис Бун или мисс Бун.
– Вовсе не обязательно, – возразил Вулф.
– Да пошло оно все к черту!
– Нет. – Вулф вздохнул. – Вы совершенно не учитываете одно важное обстоятельство. В этом деле имеется характерная особенность, которую мы имеем счастье наблюдать вот уже целую неделю. И какая именно? Да такая, что публика, не ожидая ареста убийцы и не пускаясь во всевозможные догадки о его личности, сразу же вынесла обвинительный приговор. Публика практически единодушно осудила не какого-то индивидуума, а целую организацию. Приговор гласил, что Чейни Буна убила Национальная ассоциация промышленников. Итак, что бы вы сделали, если бы оказались на месте мисс Гантер и точно знали, кто убил Буна? Не важно, откуда вы все узнали. Это уже другой вопрос. Суть в том, что вы знали. Я уверен, что она действительно знала. Допустим, ей стало известно, что убийство совершил молодой Эрскин. Но стала бы она его тут же выдавать? Нет. Она была горячо предана интересам своей собственной организации: Бюро регулирования цен. Она видела поднявшуюся волну негодования и возмущения НАП, которая со временем лишь набирала силу. И мисс Гантер хорошо понимала, к чему это может привести, если какое-то время не открывать карты, а именно к полной дискредитации НАП, ее задач, политики и поставленных целей. Мисс Гантер, женщина очень и очень неглупая, хорошо понимала, что, если по обвинению в убийстве будет арестована отдельная личность, причем не важно кто, народное возмущение НАП как организацией в значительной мере потеряет остроту. – Вулф снова вздохнул и продолжил: – И как бы она поступила? Если бы у нее были улики, указывающие на мистера Эрскина или на кого-то другого, она бы их придержала, но не уничтожила, чтобы убийца в результате не избежал наказания. Она бы спрятала улики в надежное место и передала властям лишь после того, как Национальной ассоциации промышленников уже был бы причинен значительный ущерб. Возможно, мисс Гантер двигало не только чувство долга и верность интересам Бюро регулирования цен. Быть может, какую-то роль сыграла ее личная преданность Буну и желание отомстить за него. Но как? А лучшей местью, просто идеальной местью, было бы использовать убийство Буна и обстоятельства этого убийства для максимальной дискредитации НАП – организации, которая его ненавидела и отчаянно пыталась обезвредить. Не сомневаюсь, мисс Гантер пошла бы на это. Она была замечательной женщиной. Но совершила серьезную ошибку, дав возможность убийце догадаться, что ей известно его имя, а вот как – это уже другой вопрос. За что и поплатилась жизнью.
Вулф энергично взмахнул рукой:
– И все же мисс Гантер даже своей смертью послужила тому делу, которое задумала. В течение двух последних дней общее возмущение НАП приобрело особый размах. И возмущение это настолько глубоко въелось в сердца людей, что избавиться от него будет не так-то просто. Да, мисс Гантер была замечательной женщиной. Нет, мистер Скиннер, тот факт, что мисс Гантер знала убийцу Буна, отнюдь не снимает подозрение с моих клиентов. Вообще-то, у меня нет какого-то индивидуального клиента. Чеки мне выписывает Национальная ассоциация промышленников, которая, не имея души, не может кого-то убить. Кстати, о чеках, – повернулся Вулф к Хомберту. – Я вспомнил про объявление ассоциации. Вы его тоже, конечно, видели. Тому, кто найдет десятый валик, обещана награда в сто тысяч долларов. Не мешало бы вам сообщить об этом своим людям.
– Да? – не скрывая скептицизма, спросил Хомберт. – Вы ничуть не лучше Кремера. Откуда такая уверенность насчет этого чертова валика? Он, случайно, не лежит у вас в кармане?
– Нет. Если бы!
– Но почему вы в него так вцепились?
– В двух словах не расскажешь.
– Что ж, времени у нас более чем достаточно.
– А разве мистер Кремер ничего вам не объяснил?
– Забудьте о Кремере. Он вышел из игры.
– Что вовсе
