Димонте, дети?
– Все живы. И казна цела.
Но казарма располагалась во дворе, а не в башне! Я протолкался вперед, пробрался сквозь разбитые ворота. Кругом лежали тела, множество тел. Безоружные слуги, зарубленные в ходе битвы. Из башни выходили защитники – среди них был и Дренг. В руке он держал топор, его одежда была запачкана кровью, но выглядел он спокойным.
Я глянул ему в лицо и прочел там скорбную весть. Он мог уже ничего не говорить, я все уже знал. Слова донеслись, словно издалека:
– Я ничего не мог поделать. Я не мог остановить их. Он мертв. Наш старик мертв.
Глава 26
Закрыв глаза, он лежал на койке – словно спал. Никогда я еще не видел его таким спокойным. Дренг укрыл его до подбородка моим одеялом, умыл ему лицо и расчесал волосы.
– Когда начался штурм, я не смог его перенести в башню, – рассказывал Дренг. – Он был слишком тяжел, слишком болен. Спина стала совсем черной, очень горячей. Он приказал, чтобы я уходил, потому что он все равно уже покойник. Сказал, что так или иначе – не убьют враги, так убьет эта… фекция. Да, им его убивать не пришлось…
Учитель и друг. Они его все же убили… Он стоил больше, чем все население этой зачуханной планетки. Дренг дотронулся до моей руки, и я отдернул ее, сердито повернувшись к нему. Он протягивал мне какой-то сверточек.
– Я украл для него кусочек бумаги, – пояснил Дренг. – Он хотел тебе написать. Вот.
Молча я развернул листок. На пол выпал вырезанный из дерева ключ. Я подобрал его и пробежал глазами написанное. Там был изображен план крепости, стрелка указывала на одну из комнат. Надпись гласила: ХРАНИЛИЩЕ. А снизу была приписка, сделанная твердым, разборчивым почерком.
«Похоже, дела мои настолько плохи, что увидеться с тобой мне не удастся. Сделай металлическую копию ключа – это от хранилища. Пока, Джим, приятно было познакомиться. Будь сильной крысой».
И подпись – тоже аккуратная. Я прочел имя – два раза. Нет, он подписался не одной из своих кличек, даже не Слоном. Он поставил там свое настоящее имя. Самое дорогое – зная, что я единственный человек во Вселенной, кто оценит такое доверие.
Навалилась страшная усталость, и я вышел из казармы. Дренг принес чашку воды. Да, отчего-то вдруг жутко захотелось пить – выпив чашку, я послал Дренга за следующей.
Ну вот и все. Конец. Он чувствовал его приближение, но беспокоился обо мне. Думал обо мне, когда смерть уже прикоснулась к нему.
Что дальше? Как мне быть дальше?
Все обрушилось на меня разом: усталость, боль, жалость. И прямо на солнцепеке я завалился на бок и уснул. Проснулся, когда было уже далеко за полдень. Дренг принес мне одеяло, подложил под голову и все время, пока я спал, сидел рядом.
О чем нам было говорить? Мы положили тело Слона на тележку и по дамбе отвезли на берег. Не одни мы были заняты скорбным трудом. Около дороги высился небольшой песчаный холм, на его травянистых склонах росли деревья. Вид на крепость открывался отсюда превосходный. И мы похоронили его здесь, не поставив над могилой ничего – ни памятника, ни знака. Этот жалкий мир был недостоин его. Хватит с него и того, что тут будет покоиться его тело. Если я и воздвигну памятник своему старшему другу, то за многие световые годы отсюда. Ничего, настанет время, и я исполню этот долг.
– Ну что же, Дренг, займемся теперь капо Доччи и его компанией. Да, мой добрый друг отрицал месть как метод, так что мстить я себе не могу позволить. Назовем это справедливым возмездием. Преступников надо исправлять. Вот только как?
– Я помогу тебе, хозяин. Сначала я не мог сражаться, боялся, а потом рассвирепел и теперь готов стать воином, как ты.
Я кивнул ему. Мысли обретали ясность.
– Знаешь, Дренг, война – это не занятие для настоящего фермера. Не лезь ты во все эти дела. Но запомни, как ты победил свой страх, тебе это в жизни поможет. И еще – Джим ди Гриз всегда возвращает свои долги – ты вернешься на ферму. Сколько стоит ферма?
Дренг опешил.
– Не знаю. Я никогда ферм не покупал.
– Это понятно. Но ведь кто-то же из твоих знакомых в курсе?
– Ну… Когда старый Квечи вернулся из армии, то заплатил вдове Рослер двести гроутов… Нет, двести двадцать…
– Отлично. С учетом инфляции пятисот гроутов тебе хватит. Держись со мной, парень, и ты получишь свое хозяйство. А теперь топай-ка на кухню и тащи еду, а я пока займусь планом действий.
Все это представлялось шахматной партией, которую разыгрываешь в уме. Дебют был практически очевиден. Если разыграть его по нотам, то партия обязана закончиться полной победой. И я сделал первый ход.
Капо Димонте развалился на троне – усталый, как и все мы, с покрасневшими глазами и бутылкой вина в руке. Я протолкался сквозь толпу офицеров, окружавших его. Он мрачно глянул на меня и махнул рукой:
– Уходи, солдат. Награду ты получишь. Я помню, ты отлично поработал сегодня. Но оставь меня, мне надо все обдумать…
– Затем я сюда и пришел, капо. Чтобы рассказать тебе, как разгромить Доччи. Я служил у него и знаю многие его секреты.
– Говори.
– Только наедине, капо.
На мгновение он задумался и махнул рукой. Остальные, недовольно ворча, вышли. Пока двери за ними не закрылись, капо прихлебывал вино.
– Ну, выкладывай. И побыстрее, а то у меня плохое настроение.
– У всех плохое. То, что я хотел рассказать без свидетелей, пока не имеет отношение к капо Доччи. Пока. Ты его разгромишь, в том нет сомнений. Но для этого надо привлечь на свою сторону капо Динобли со всеми его секретами. Что может быть лучше, когда во время нашего штурма все защитники крепости окажутся спящими?
– Не ври, Динобли соображает в таких вещах не больше, чем я. Да к тому же он еле ходит и последний год вообще лежит в постели.
– Я слышал. Но те, кто использует его крепость в своих целях, те, на кого пошли войной Черные монахи, – они-то понимают. И именно они помогут тебе.
При этих словах он выпрямился, глаза его заблестели, как у старого интригана. Коим, впрочем, он и был.
– Отлично. Ты и отправишься к ним. Посули им долю от добычи – ты, кстати, тоже ее получишь, если провернешь это дело. Иди и от моего имени обещай им все,
