с моей светлой кожей.
Подойдя к нашему месту, сердце замирает. Хоть скорую помощь вызывай с их дефибрилляторами, потому что оно не заводится. Совсем. Остановилось, а я молча смотрю по сторонам в поиске Аверина и чувствую себя неживой.
Не мертвой, нет, просто зависшей где-то между мирами.
Солнечные лучи злые, ни в какую не щадят тонкую и нежную кожу.
Вижу, как Стас паркуется у главных ворот на своем джипе. Ему все равно, что на том месте парковка запрещена. Он медленной, но уверенной походкой идет в мою сторону.
– Спасибо, что спас, – начинаю без приветствия.
Это же он был, с его разрешения. Уверена. Папе о моем похищении сообщили уже практически когда привезли к дому. А больше искать меня было некому.
Но и на том спасибо. Не знаю, чтобы со мной было, если бы люди Аверина-старшего, подразумеваю, не смогли бы ворваться в квартиру к Рамилю.
Счет был на секунды.
При взгляде на самодовольное лицо Стаса хочется побыстрее бы скрыться. Смотреть на Аверина невыносимо больно.
Мажор лапает меня взглядом, становится неуютно. И мерзко.
– Да жалко тебя стало.
– Наигрался? – горло саднит, когда я спрашиваю.
Его улыбка вызывает дрожь во всем теле. На улице дикая жара, а я словно в зиму переместилась.
– Было весело, не находишь?
Облизываю иссушенные знойным ветром губы. В моей памяти все еще живы те часы, когда Рамиль, его друг, творил жестокие вещи. Гнусные.
– Нет. Но зато я уверена, что никогда тебя не любила, Стас Аверин. Никогда. Такого человека, как ты, любить невозможно, противоестественно.
Мажор сглатывает и отводит свой взгляд. Его плечи напрягаются, как и челюсть. Неприятно слышать такое от той, кто бегала за ним как собачонка.
– Молодец, что ты это поняла, лисица!
– Если бы я знала, что ты за человек, и близко бы к тебе не подходила. Ты не достоин ни любви, ни хорошего к себе отношения.
– Все сказала?
В груди рвется и взрывается сердце с каждым больным ударом. Я физически не выношу их силу и мощь. Хочу, чтобы у меня вообще не было этого самого сердца.
– Я думала, что буду тебя ненавидеть после случившегося. Но нет, Аверин, я тебя презираю.
– Да мне плевать, лисица. Презираешь, ненавидишь… любишь. Ровно.
Отхожу от него, словно Стас мне пощечину влепил. Звонкого леща. В ушах гудит, барабанные перепонки вибрируют от удара, а перед глазами плывет.
– Ты была игрой, – добивает с наслаждением.
Взгляд бегает.
Некогда родные глаза пустые. Даже безжизненные.
– А ты моей ошибкой, – говорю по слогам.
Он никогда не узнает о сыне. Теперь я в этом уверена. Да и не захочет. Аверину не будет до этого никакого дела.
В конце концов, пусть лучше все думают, что это сын Рамиля, раз лишь пара людей в курсе произошедшего в той квартире. Неудавшаяся попытка изнасилования. О ней болтать никто не будет.
Стас шагает назад, подняв ладони вверх. Его улыбка коварная. Мажор. Самый настоящий. Какой слепой я была.
Только пальцы его подрагивают. Заметив, как я пялюсь на них, Аверин убирает руки за спину и уходит к своей машине.
От нее до меня несколько метров. Каждый его шаг – мой резкий вдох и такой же выдох.
Но вредная мысль все крутится и крутится в голове: а если бы он начал оправдываться? Объяснил бы свое поведение? Да даже свою глупую игру?
Я бы… поверила?..
Хорошо, что этого ничего не было.
Мажор стартует с места и скрывается за поворотом на мигающий желтый, а я остаюсь стоять на нашем месте.
И если бы только знала, где мы окажемся с Авериным после пяти месяцев встреч, я бы никогда не села в его машину в тот роковой день. Никогда-никогда. Даже если бы мне суждено прожить одной до конца своих дней.
Вру. Села бы. Потому что любила.
