так устроить марш не удастся. Если не стражники, то кто-нибудь другой задаст вопрос и побежит докладывать начальству.
И всего через пару часов Меджнун и его гвардейцы узнают обо всём. Сомневаюсь, что он просто так отпустит нас вместе с двумя сотнями его жителей.
Может, он и расстался бы с нахлебниками, но усиливать Спарту точно не захочет.
Кроме того, у меня сильны подозрения, что действия продажного чиновника из фонда больше завязаны на личной выгоде, чем на интересах Вавилона в целом.
Не зря же Хрюша рассказывала, что здесь не любят досрочный выкуп. Вавилону нужны люди. Стела щедро оплачивает Меджнуну его успехи в развитии города.
Так что я очень сильно подозреваю, что людей так просто не отпустят.
Значит, неизбежно будет погоня, столкновение, а там и до войны — рукой подать.
И хотя двести потенциальных работников — крайне желанный приз, он не стоит потери Вавилона как торговой площадки.
Тот ещё далеко не исчерпал себя. Но и игроков вытащить нужно!
Я скрещиваю руки на груди, мрачно уставившись в потолок.
По какой-то причине он не даёт мне нужных ответов.
Пора бы уже!
Может, стоит взглянуть на ситуацию с другой стороны?
Например, со стороны фонда.
Начать следует с того, что была организована встреча между чиновником и нашими «папуасами».
Посыльный от Диско уже рассказал мне, как всё прошло, но я всё ещё жду дуэт наёмников, чтобы узнать все подробности.
* * *
Ворчун был очень доволен тем, что удалось срубить немало Е-баллов на продаже бедняков, которые в последнее время не пользовались особенным спросом.
Удивительно, что нам удалось столкнуться именно с этим человеком.
Если бы кто-то из фонда узнал, что один из его чиновников так просто продаёт «свободных» жителей Вавилона, поднялась бы большая шумиха!
Но коррупция, желание поживиться и «закрыть план», а также заверения «папуасов» в том, что бывшие жители Вавилона не вернутся в город, сыграли свою роль.
Теперь мы формально можем забрать 214 игроков, за которых заплатили «папуасы».
Ворчун же устроит всё в фонде так, что, как будто у многих бедняков вдруг нашлись средства, и они погасили свои долги.
Подозрительно, конечно, но на бумаге всё выглядит законно и прозрачно!
А что будет с игроками дальше, уже не его забота, а наша.
Раздаётся тихий стук в дверь.
— Мой Лорд, к вам Биба и Боба, — докладывает фалангист.
— Запускайте, — командую я, принимая сидячее положение.
В кабинет входят мой дуэт диверсантов, или, может быть, правильнее сказать, «папуасов»?
Бывшие наёмники выглядят безукоризненно, как всегда. На них плотная одежда, скрывающая почти все участки кожи, и теперь даже водонепроницаемые плащи на плечах.
Боба почтительно кивает мне, сохраняя свою обычную маску спокойствия и некоторой отстранённости.
В то время как его молодой товарищ Биба, улыбаясь на все тридцать два зуба, радостно машет мне рукой.
— Присаживайтесь. Как всё прошло? — спрашиваю я у Бобы.
— Как вы и предполагали, приманка сработала, — отвечает он. — Сыграть роль игроков издалека, ищущих рабов, было несложно. Ворчун сам подошёл к нам и предложил вместе отдохнуть.
— Ага, а потом «ненароком» решил поинтересоваться, не требуется ли нам «мясо»? Ха-ха-ха, такого топорного закоса я давно уже не видел! — комментирует Биба, устраиваясь на соседнем диване.
Боба же с достоинством садится в кресло.
— Не возникнет ли проблем с этим Ворчуном? Нам ведь важно не привлекать лишнего внимания. А уж особенно не допустить, чтобы Лорд Вавилона узнал о нашей сделке раньше времени, — спрашиваю я у собеседников.
— Оплата ещё не произведена, была только устная договорённость. Думаю, Ворчун сам не захочет трепать о сделке, — задумчиво отвечает Боба. — Ему и фонду очень давит на плечи вопрос с беднотой. Отчаяние заставляет идти на многое.
— Хорошо, пора приступать к подготовке нашего отъезда, — говорю я.
Чтобы скрыть от властей около 200 игроков, нам нужны профессионалы. И кто может справиться лучше, чем наши старые друзья — кочевники?
— Что задумали, Мой Лорд? — интересуется Боба.
— Нам надо подстраховаться, чтобы как можно меньше хвостов вело к нам, — говорю я. — Поэтому вы двое, под видом «папуасов», отправитесь в почтовую службу и отправите моё письмо Вихру, одному из лидеров кочевников. Уверен, он поможет нам.
— Как прикажете, Мой Лорд, — склоняет голову Боба. Биба повторяет жест коллеги.
Я немедленно приступаю к написанию письма:
«Жду тебя в городе свободы, Вихор. Поторопись, если хочешь получить награду не только для себя».
Подписывать письмо я не стал. Надеюсь, Вихор поймёт мой намёк. Ведь только он, подчинённые и я знаем, где он получил качественные доспехи в подарок от меня. Он должен всё правильно понять.
— Идите, — говорю я, передавая листок суровому Бобе, — и сразу возвращайтесь. У нас ещё много работы.
Наш план приобретает первые очертания.
* * *
— Прошу вас, господин, — низко кланяется мне служанка, впуская внутрь.
В гостевой комнате своего дворца меня уже ждёт Мэнфи, важно закинув одну ногу на другую и попивая кофе.
Хех, она всё-таки сумела раздобыть кофейные зёрна от Мэри.
— Давно не виделись, — улыбаюсь я ей.
— Всего день прошёл, — фыркает девушка.
— Каждый час без тебя — как агония, — театрально вздыхаю я, садясь напротив Мэнфи.
— Зачем ты пришёл? — сухо спрашивает зеленоглазка.
Кажется, кто-то недоволен тем фактом, что ей уделяют недостаточно внимания.
— Хочу рассказать о разговоре с твоим братом, чтобы ты могла поддержать ту версию, что я ему сказал, — отвечаю я.
— И что же ты наплёл моему брату? — с лёгким намёком на любопытство спрашивает Мэнфи, отодвигая чашку на край стола.
— Что я влюблён в тебя по уши и что помогал ему с эпидемией только ради безопасности властительной семьи и по твоей просьбе, — заявляю я.
Минута молчания повисает между нами. Мэнфи пристально изучает моё лицо, нацепив на нос свои очки, ища признаки лжи или что-то ещё, известное только ей.
— Эта версия — правда или особое прикрытие? — внезапно спрашивает она.
Люблю ли я Мэнфи? На моих губах невольно появляется лёгкая улыбка.
— Правда в том, что мы партнёры. Мы в одной лодке, хотим этого или нет. Я не позволю тебе потонуть, но ожидаю от тебя того же, — признаюсь я. — Влюблённый в тебя, я буду менее опасен для Меджнуна, чем если бы он узнал правду о нашем союзе.
— Значит, партнёры, да? — загадочно улыбается Мэнфи, переводя взгляд на содержимое чашки.
— Именно так. Можешь даже сказать своему брату, что контролируешь меня, держишь на поводке, и я — словно твой карманный Лорд. Уверен, ты сумеешь представить наше партнёрство в выгодном свете для Меджнуна, — предлагаю я собеседнице.
Она всё с той же непонятной улыбкой водит пальчиками по краю чашки.
Мэнфи и Меджнун, похоже, не делятся друг с другом всей информацией.
Брат и сестра куда ближе, чем кажется каждому из них.
Если Меджнун узнал о нашей сделке, то либо он допрашивал сестру, либо каким-то образом иначе получил эту информацию.
Мэнфи наверняка сообщила бы мне о допросе.
Следовательно, Меджнун выяснил всё сам, но при этом не наказал свою сестру — не оштрафовал, не ограничил доступ к стеле на будущее, только заставил выполнить её часть сделки.
Всё указывает на то, что братская любовь к Мэнфи для него важнее личной паранойи.
Именно Мэнфи хочет свергнуть Меджнуна с трона, именно она набирает силы, чтобы столкнуть брата с вершины Вавилона.
Меджнун видит многое. Он уже знает достаточно, чтобы запереть сестру в её дворце, как птицу в золотой клетке, и не выпускать оттуда никогда. Но он этого не делает.
— Покажи себя хорошей сестрой, — неожиданно говорю я, возвращая Мэнфи от её размышлений, — скажи, что приручила зверя, которого сможешь использовать в ваших общих интересах.
— Я сама решу, как поступить с этой информацией, — упрямо вскидывает подбородок Мэнфи.
Кажется, мои слова снова задели её за живое. Неужели вся её бравада, это желание младщей сестрёнки выпендриться перед старшим братом? Показать, что она и сама что-то стоит?
Показать ему? Или в первую очередь себе самой? Во втором случае Меджнун запросто может оказаться жертвой её самоутверждения.
Но я им не семейный психолог. Пускай сами разбираются и игрушки в песочнице делят.
— Вот и отлично, — ухмыляюсь я. — В таком случае, если твой брат спросит тебя обо мне
