в покои, бросаю мимолетный взгляд в его сторону. И этого хватает, чтобы оценить состояние мужчины.
Круги под глазами, сжатые кулаки, свирепый взгляд.
Он дожидается пока выйдут стражники, и идет в наступление.
— Где он? — подлетает ко мне и, не скрываясь, кричит.
Медленно поднимаю голову и встречаюсь с разъяренным взглядом мужчины, но пугаться не собираюсь, а только пожимаю плечами. После этого пренебрежительного отношения его срывает окончательно. Морад хватает за плечи и рывком поднимает меня дивана, а потом подхватывает на руки.
Кажется, немного переборщила.
— Морад, что ты… — успеваю пролепетать, пока мужчина стремительной походкой входит в спальню, не забыв открыть дверь ногой.
Она с грохотом ударяется об стену, Алан не испугавшись, медленно встает и выходит, а вот я начинаю побаиваться. Без предисловий и хоть каких-то объяснений, мужчина кидает меня на кровать.
— Да, как ты… — возмущенно пищу и пытаюсь отползти от обезумевшего от ревности оборотня.
— Не так быстро, — рычит и садясь на край кровати перетаскивает меня к себе на колени, причем лицом в пол.
На миг замираю, надеясь, что неправильно разгадала его замысел, но когда Морад начинает рвать край платья, оголяя ягодицы, сомнения меня покидают.
Начинаю изворачиваться и царапаться, но он фиксирует одной рукой мое положение.
— Не смей, — воплю, что есть мочи.
Ответом мне служит смачный шлепок по ягодице. Такой, что вздрагиваю и ощущаю точный след от его руки. Не пожалел сил мерзавец.
— Решила проверить на прочность мои нервы? — рычит в ответ и еще раз прикладывается рукой к много страдальческой ягодице.
— Мерзавец, животное, — кричу в ответ.
Еще один слепок.
— Проверить, какой я, когда ревную? — и снова рычание и шлепок.
А потом пошла серия ударов, не таких болезненных, но унизительных. Вот таким способом, он решил провести воспитательную беседу, точно животное.
— Глаз не мог сомкнуть всю ночь, — шлепок. — Ты этого добивалась? — шлепок. — Хотела отыграться? — до боли сжимает ягодицу, а потом, изловчившись сгибается и кусает. — Отыгралась? — шлепает и поглаживает место удара.
А потом он начал чередовать. Вначале шел шлепок, после поглаживание, а потом к ним присоединились покусывания и поцелуи. Чем больше времени проходило, тем сильнее его наказание начинало походить на извращенную прелюдию.
Морад рычал, гладил, мял, целовал и так по кругу.
И мои ощущения видоизменялись.
Если вначале смахивало на унижение, потом было обидно и больно, то теперь завожусь. Как-то незаметно все начало выходить из-под контроля. Морад прикусил за шеи и одновременно начал играть пальцами с увлажненной плотью. Только тогда, когда услышала чавкающие звуки, поняла, что хорошенько возбудилась.
— Моя девочка, — рычит возле уха, а потом разрывает остатки платья, оголяя спину.
Серия поцелуев укусов обрушивается на нее. Он действует на контрасте и это так потрясающе. Сдерживаюсь, чтобы не стонать, когда он добирается по поясницы, но потом вспоминаю, что можно не сдерживаться.
— Волчонок, — то ли стону, то ли говорю в ответ на его ласки.
— Мокренькая, заведенная, жаждущая, — проговаривает и сжимает рукой ноющую грудь.
Играет с соском, не забывая второй рукой играть с клитором.
Как можно молчать и не извиваться, когда он буквально везде. На каждом сантиметре своей кожи чувствую его прикосновения. Они опаляют кожу, доводят до исступления.
А вот, когда Морад убирает реки с моего тела, издаю разочарованный стон.
— Что это такое? — раздраженно проговаривает, пытаясь справится с застежкой, но когда у него не получается, и он хочет разорвать красивую вещицу, быстро завожу руки за спину и расстегиваю.
— Еще поиграем или хватит? — рычаще переспрашивает и прикусывает мочку уха.
Какие уж игры, когда хочу его так, что пальцы подрагивают и низ живота стягивает в узел.
— Хватит, — уверенно произношу и мы перемещаемся.
— Держись крепче, ведьмочка, — командует, ухватившись за мои бедра.
Упираюсь руками об кровать и прогибаюсь в пояснице, а мужчина сняв штаны входи одним мощным толчком в лоно, сразу задавая бешеный темп.
Беря мое тело, жадно и ненасытно, так как ему хочется, а я подмахиваю бедрами в такт его движениям. Мы сейчас напоминаем двух диких животных в период размножения, ибо сексом это не назовешь.
Голая страсть.
Одержимая похоть.
Его рычание перемешивается с моими стонами. Он главенствует и идет вперед. Я принимаю и отражаю. Мы едины в этот миг страсти.
Оголяемся, проникая друг в друга.
Отдаемся без остатка, ведь по-другому не умеем.
Нужно на грани. Стирая рамки приличия.
Мстя и вгрызаясь в плоть друг друга.
Мы таким и есть.
Одичалые и одержимые.
Низменные инстинкты руководят нами, они побеждают и приносят в нашу жизнь смысл. Кто мы друг без друга. Скитающиеся одиночки. Скучные, обезличенные, но вместе мы создаем уникальный тандем. Ярче, которого нет во всем мире.
Только, когда доходим до точки высшего наслаждения, замираем. Он глубоко во мне, а я ощущаю себя наполненной. Даже переполненной через край. И речь идет не о физической оболочке, а о ментальной. После наших признаний, Морад проникает еще глубже, находя свое законное место, а я впервые не хочу отгораживаться и закрываться.
Не нужно притворяться кем, не являюсь. Он видел мою обнаженную душу. Видел ее черноту, и она не спугнула его. Наоборот привлекла. Она такая же, как и его, ожесточенная, израненная и безумно созвучная с моей.
Когда он меня отпускает, стреляю довольным взглядом в сторону мужчины. А он пожирает меня глазами. Скидываю остатки платья и, виляя бедрами, иду в гардеробную. Но все же не могу, не спросить, облокачиваюсь об дверной косяк и закусываю губу.
— Говори уже, — миролюбиво предлагает.
— Алан, все слышал? У него сейчас же нет слуха демонов.
— Хелена, тебя не услышит только глухой. Иди переодевайся, а мы пока поговорим.
Немного стыдно становится, но тише себя вести не умею. Когда эмоции и ощущения бьют через край, не получается сдерживаться. Одевшись, выхожу к мужчинам, а вот они почему-то мрачны.
— Что-то не так? — задаю
