Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
чем отправиться мыться, Паша, вооружившись ножом, обошел все комнаты. Заглядывал за шторы, за двери, в шкафы. Даже под диван заглянул, хотя спрятаться под ним не смог бы и ребенок. Поднимаясь с четверенек, Паша не удержался и, не отрывая масленого взгляда от густо подведенных глаз Юли, поцеловал кончики ее пальцев сквозь красную сетку чулка. Юля не отреагировала. Поняв, что игривостью обиженную девушку не разжалобить, он тяжко вздохнул и, подхватив тяжелый пакет с бутылками, отправился в ванную.
Для освещения пришлось устанавливать отдельный ночник. В ванной Паша бывал не часто. Какой смысл, если воды там все равно нет? Подвижная головка лампы осветила дверцу, украшенную иконкой с голопузом в мыльной пене, и Паша вдруг понял, настолько привык проходить мимо, не заглядывая внутрь. Даже сейчас, во время обыска, неосознанно сделал то же самое. А еще понял, что похититель Настеньки – там. Скорчился в темноте, за занавеской, слушая Пашины шаги. Выжидает, когда генератор чихнет в последний раз и квартира погрузится в темноту. Чтобы уж тогда выбраться, тихонько подойти к кровати, где, умаявшись за день, спит Паша. Спит, запрокинув голову, беспечно обнажив горло.
Пакет упал на пол и порвался. Пластиковые бутылки покатились в разные стороны. Паша нервно сглотнул, потирая грязную шею ладонью. Он вдруг увидал себя со стороны – взмыленный, голый, жалкий. Беззащитное слабое создание. Жертва. Мучительно захотелось спрятаться, убежать, но Паша знал: бежать некуда. Уж если похититель достал его здесь…
Не спуская глаз с ванной, Паша бочком вернулся в комнату. Цапнул со стула, погребенного под грудой грязных вещей, первые попавшиеся шорты и футболку. Тыкаясь непослушными ногами в штанины, он ощущал себя уязвимым, как никогда. В эти секунды похититель мог спокойно выйти из укрытия и взять Пашу тепленьким, испуганным, голыми руками. Но никто не вышел, и Паша, в одежде почувствовав себя увереннее, взял с подоконника покрытый пылью карабин, лежащий там уже больше месяца. С оружием в руках стало совсем не страшно. Открывая ванную комнату, он мысленно ругал себя за мнительность. Ну как, скажите на милость, кто-то мог проникнуть в дом, не сломав замков, не оставив следов?! Не потревожив Юлю, в конце концов?!
Дверь мягко стукнулась о стену и замерла. И вот здесь, посреди невыносимой жары, по спине Паши потек холодный пот. Ночник давал достаточно света, чтобы разглядеть комнату. Места внутри было немного, всего-то и хватало, чтобы вместить грязный унитаз, распахнувший крокодилью пасть стульчака, навсегда умолкшую стиральную машинку да саму ванну, задернутую душевой занавеской. Которую, Паша помнил это совершенно точно, он не задергивал. Просто потому, что не делал так никогда.
Затхлый воздух наполняла вонь засорившейся канализации и отчего-то горелой резины или пластика. Паша смотрел на задернутую шторку, как кролик на удава, не в силах сопротивляться жуткому магнетизму. Надо было выстрелить, просто выстрелить прямо сквозь клеенку, покрытую вытертыми синими дельфинами. Раз, другой, третий. Влево, в середину, вправо. Чтобы у прячущегося за этой ненадежной ширмой не осталось ни единого шанса. А потом сорвать пробитую выстрелами шторку и плюнуть на мертвое тело. Вместо этого Паша, как загипнотизированный, шагнул вперед. Еле сдерживая дрожь в руках, стволом карабина подцепил шторку и потащил ее вправо, открывая хромированный держатель для душа. Затем угловые полки, заставленные тюбиками шампуней и гелей. Затем кривой нос крана.
Он уже явственно видел силуэт, пугающей тенью проступающий сквозь клеенку. Пашино сердце колотилось в грудной клетке, как шарик в игровом автомате, врезаясь в углы и скрытые пружинки, и оставалось только гадать, сколько еще получится удерживать его от падения вниз, в черную лунку, за которой лишь надпись «Игра окончена», и ничего более. Наконец, не выдержав напряжения, Паша заорал и дернул шторку что было сил, с мясом выдрав карниз. Бряцая кольцами и шурша клеенкой, он упал на дно ванной, открыв таинственный силуэт полностью. И тогда Паша заорал второй раз. От слепого ужаса и безысходности.
Растянутая на бельевых веревках сломанной марионеткой, в ванной висела Настенька.
Сексуальное тело обезобразили многочисленные раны. В приступе животной ненависти кто-то истыкал его ножом, не особо заботясь, куда угодит лезвие. Живот, вспоротый от вагины до груди, был растянут на две стороны, открывая лишенную внутренностей пустоту. Мертвое лицо невидяще смотрело на Пашу – убийца забрал у Настеньки глаза, аккуратно вырезав их вместе с веками. И повсюду, повсюду валялись длинные рыжие волосы, обкромсанные целыми прядями.
Крик застрял в горле. Осторожно отступая обратно в комнату, Паша не мог оторвать взгляда от черных ям на миленьком лисьем личике. За окном с оглушительным грохотом раскололось набрякшее небо. Паша нервно подпрыгнул и заозирался по сторонам. В каждом углу, в каждой тени ему мерещился маньяк, способный проникать сквозь запертые двери. Юля невозмутимо наблюдала за его метаниями и, кажется, еле заметно улыбалась. На улице громыхнуло еще сильнее, точно кто-то совсем рядом выстрелил из огромной пушки. В ответ как по команде испуганно заверещала сигнализация на машинах. Ужаснувшись чудовищному преступлению, город восстал из мертвых.
И это было куда страшнее выпотрошенной Настеньки.
* * *
Удивительно, но оказалось, что рано или поздно все возвращается в привычное русло. Паша и не думал, что ускорившаяся жизнь вновь замедлит темп до размеренно-неспешного. Это было тяжелое и страшное время. В чем-то даже более страшное, чем то, что ему довелось пережить сразу после Конца Света. Несколько дней он прожил, как в горячечном бреду. Или не дней, а недель. Может быть, даже целый месяц. Он перестал включать компьютер, и время, играющее не самую важную роль в его жизни, совершенно растеряло границы и ориентиры. Ночами Паша трясся от страха, литрами глуша растворимый кофе. Оружие из рук выпускал, только чтобы напоить бензином чихающий генератор, который перетащил на кухню. Паша не мог представить, что случится, если убийца лишит его источника света. Как быстро можно сойти с ума в кромешной тьме, вслушиваясь в скрип половиц и шорох шагов?
Дверь в ванную он заколотил самыми большими гвоздями, которые нашлись в кладовке. С непривычки отбил молотком все пальцы, но получил хотя бы видимость спокойствия. Хоронить изувеченную Настеньку у Паши не было ни сил, ни мужества. Так и сидел ночи напролет, переводя воспаленные глаза с входной двери на дверь в ванную. Все казалось ему, что вот-вот заскрежещут тяжелые петли, вылетят из дерева гнутые гвозди, и к Паше одновременно, с двух сторон, выйдут мертвая Настенька и ее безликий убийца.
Лишь с рассветом, ошалев от ночных бдений, с кофейной тошнотой в горле и песком в глазах, Паша
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
