три, с четырьмя — четыре. Их просто можно посчитать и сказать, что за цифра.
Начиная с пяти, цифры усложняются, потому что пять — это кружочек без черточек, зато с точкой в центре. Но дальше опять все просто, опять одна черточка, две, три, четыре… и это будет девять. Это все Астрид выучила давным-давно, в какие-то совсем древние времена, года три назад, наверное.
Но чтобы получить десять, нужно поставить рядом один и ноль. Пустой кружочек и кружочек с черточкой. И пока еще все просто. Пока еще. Просто ставить цифры рядом Астрид тоже выучилась быстро и очень давно, это было совсем легкое дело.
Но в школе началось сложение. И вычитание. И совсем уже вредное и запутанное деление. В делении Астрид все время ошибалась, путалась во всех этих кружочках и черточках, а самое главное — там все время оставался остаток. Она не знала, что делать с остатком, он ее только зря путал.
Причем мэтресс классная наставница зачем-то запутала все еще сильнее, сказав, что в третьем классе остатков при делении не будет, потому что она расскажет им, что такое «дробь», но пока что им это знать рано, так что выносим отдельно остаток.
— Ты просто неправильно разлагаешь числа, — раздался над ухом голос.
Астрид вздрогнула. Мэтресс классная наставница уже ушла, а вот она сама что-то слишком задумалась и не заметила, что все еще сидит в классе, корпит над дурацкими цифрами.
— Тебе чего, Копченый? — огрызнулась Астрид.
Эльф почесал верхнюю губу, повернул стул, уселся напротив и ткнул пальцем в бумажку.
— Двести сорок три разделить на четыре.
— Ну, — кивнула Астрид.
— Бери первую цифру. Она делится на четыре?
Астрид засопела. Два… четыре… не делится, потому что меньше.
— Нет, — недовольно сказала она.
— Значит, не трогаем ее. Берем первые две цифры. Двадцать четыре делится на четыре?
— Да, будет восе… шесть, — быстро посчитала Астрид.
— Значит, пиши: шесть. Пиши-пиши.
Астрид написала. Копченый сам немного подумал и сказал:
— Теперь остаток. Двадцать четыре разделить на четыре будет шесть, а какой будет остаток?
— Никакого.
— Значит, не пиши остаток. Ничего не пиши. Просто бери следующую цифру. Три. Три делится на четыре?
— Нет, она меньше.
— Ну и все, это последняя цифра. Значит, если двести сорок три разделить на четыре, то будет шесть, да еще три в остатке.
Астрид задумалась. Звучало логично, но что-то ее смущало. Слишком мало получилось, кажется. Она подумала еще немного, а потом подошла к парте Копченого, пошарила внутри и достала его собственный листочек с примерами.
— Да ты считаешь еще хуже меня! — возмутилась она, глядя на кучу красных крестиков. — Ты накира лезешь со своей помощью, дурак?!
— Ну… я испортил твою вещь, так что… — отвел взгляд Копченый.
Слова давались ему непросто. Извиняться перед демоном было выше его сил.
— Не извиняйся, — сжалилась Астрид.
— Я и не буду, — пробубнил Копченый. — Но я тебе помогу с чем-нибудь… и мы в расчете. Ты плюнула в меня.
— Бумажкой.
— Обслюнявленной! Она была в демонских слюнях!
— Это большая честь, потому что я принцесса Паргорона.
— Нет!.. правда?..
Астрид важно выпятила губу, сделала книксен и объяснила:
— Я дочь демолорда и дочери демолорда… другого демолорда. Так что я принцесса.
— Тля, это все равно слюни! — отрезал Копченый.
Но в его взгляде стало чуть меньше презрения. Астрид из просто вредного противного демоненка вдруг превратилась во вредного противного демоненка высокого происхождения. А эльфы, особенно темные, огромное значение придают статусу и наследственности. Дочь короля, даже демонического, это дочь короля.
И он что, сказал «тля»?.. Не, не может быть. Он же эльф. Эльфы не говорят плохих слов.
— Ты сказал «тля»? — уточнила Астрид.
— Нет, — опешил Копченый. — Когда?..
— Ты сказал «тля, это все равно слюни».
— Я сказал «да это все равно слюни»!
Астрид чуть растерянно кивнула. Ладно, может, ей послышалось.
— А что я неправильно посчитал? — подвинул к себе листочек Копченый. — Не может быть, давай проверим. Шесть плюс три будет девять, а если умножить на четыре, то будет… тридцать шесть. Ладно, признаем, мы ошиблись.
— Ты ошибся, — не пожелала делить эту честь Астрид. — У меня нормальный ответ был.
— У тебя шестьдесят три было.
— Но это лучше, чем шесть!
— Один неправильный ответ не лучше другого неправильного.
— Лучше. Он ближе к правильному.
— Но все равно неправильный.
— Я тебя сейчас стукну.
И дети, переругиваясь и пихаясь локтями, уселись рядом за парту и стали разбираться. Потому что каждый хотел дойти до верного ответа первым и показать, что он прав, а значит, его предыдущий неправильный ответ был случайной ошибкой, а вообще в целом он умнее.
Глава 11
Вероника сидела во главе стола, как маленькая принцесса. У нее на голове была тиара из цветного стекла. С тремя зубцами, потому что сегодня ей исполняется три года.
Год назад Вероника еще не понимала, что у нее день рождения, и просто радовалась, потому что все радовались, дарили ей всякое и напекли кучу сладостей. Но в этот раз она уже осознавала, что это ее праздник, что это в ее честь сегодня все радуются.
И концепцию деньрожденных подарков она тоже уже понимала и всячески приветствовала.
Она складывала их сообразно некоему порядку, понятному только ей. Сортировала не по размеру, не по цвету и уж точно не по стоимости, о которой знать не могла, но по какому-то загадочному принципу. И когда мама, увидев, что одна кучка сейчас развалится, попыталась переложить подарок в другую, Вероника сердито вернула его на место.
— Мама, это миська, — объяснила она. — Миська дозен быть тут, месте с каандасами и сякаладкой.
— Почему? — заинтересовалась мама.
— Пусть исует и кусяет сякалад, — серьезно объяснила Вероника.
Гостей пришло довольно много. Волшебники Радужной бухты часто наносят друг другу визиты, а чей-то день рождения — хороший повод собраться большой компанией. Но поскольку в этот раз день рождения был у маленькой девочки, усадьба кишела детьми. Явились младшие Пордалли, Рокуалли, Янгетти и Коразетти, Астрид привела двух орчат и темного эльфенка, а из Валестры портировалась Сидзука с Мамико.
Технически она больше не Сидзука. Чтобы Хальтрекарок ее уж точно не нашел, она прошла обряд наречения и взяла новое имя. То, что на Земле называют крестильным именем, а на Парифате — истинным. Однако суть истинного имени в том, что оно секретное, его хранят в глубокой тайне именно для того, чтобы нечисть и злые колдуны не могли причинить вреда. Так что для всех окружающих Сидзука по-прежнему Сидзука, а как ее теперь зовут по-настоящему — знает
