дому. Откуда в нём было столько энергии? Как он её держал и контролировал? И была ли она в нём? Эш ведь кругом себя всё напитал, но связан не был. Значит, необязательно посылать энергию через себя? Её можно просто… Взять?
«Ты её уже взяла», — подсказал внутренний голос.
У Киана Эшби. Почти месяц назад.
И это воспоминание поменяло всё.
— Блин, — привычно выдохнула она. Отпустила нить. Напряглась, нащупывая канат потолще. Огляделась, ища владельца словно бы по привычке, но его не было. Энергия была просто энергией. И она могла до неё дотянуться.
Она схватилась за канат, думая лишь об одном: как бы не облажаться. Она правда хотела вернуть этого чёртова кота к жизни. Погладить по серому загривку. Купить корма. И дать расцарапать лица мерзким детям, которые это с ним сотворили.
Какое воспоминание подходило для такого лучше всего?
В памяти всплыла пластиковая ложечка с мороженым. Ореховым.
Эллиот её совсем не знал, но сразу накормил любимым мороженым. Подкормил, как подкармливают диких котов.
На душе стало светло и, надо же, безопасно. Ынбёль ощутила непреодолимую тягу к Эллиоту, похожую больше на преданность, чем на любовь. Направила это чувство по канату — в труп.
Она чувствовала, как что-то меняется. Тело сшивалось заново. Восстанавливались глаза и кошачий оскал.
Но жизни не было. Ынбёль просто собрала труп.
В памяти всплыл Киан. Его ведь они тоже забили насмерть, как второклашки этого кота. Чувствовал ли он нечто похожее? Доверился ли он не тем людям или же просто не успел убежать? Оказался не в том месте не в то время?
Что чувствует тот, кого убивают?
Ынбёль и не заметила, как послала этот вопрос в тело животного.
Лекси вздрогнула. Кот расправил лапу и слабо приподнял голову. Безошибочно определил среди троих Ынбёль, посмотрел на неё очень внимательно.
— Как ты это сделала? — спросила Лекси.
— Вы так не сможете, — ответила Ынбёль, глядя на кота. — Это мой дар.
— Кажется, спать сегодня кто-то будет крепко, — одобрительно кивнул Перси. — Пойдëм домой. Этот ведь наверняка голодный после воскрешения.
— Мы его забираем? — с надеждой спросила Ынбёль.
— Мы в ответе за тех, кого воскресили, — со знанием дела ответила Лекси. — Да и что нам ещё один рот? В доме их сотни.
«Что чувствует тот, кого убивают?» — мысленно повторила вопрос Ынбёль.
«Что очень сильно хочет жить», — ответил кот взглядом.
Спрятав кота под куртку, Ынбёль поправила шарф Эллиота, достала мобильный и зашагала вперёд.
«Я спасла кота», — настрочила он на безымянный номер, который выучила наизусть.
«Моя героиня», — Эллиот ответил почти сразу же.
«Очень хочу тебя обнять».
«Лекси написала, вы заняты до конца месяца. Какая-то клубная активность».
«У тебя есть номер Лекси?»
«Да. Кажется, мы обменялись ими на ярмарке, хотя я этого не помню. Подписана как милашка Пикси. А что?»
«Ничего. Не говори никому об этом».
По дороге они купили мороженого на всех ведьм и сладкой ваты — специально для сияющей Лекси.
— Вроде бы у меня праздник, — намекнула Ынбёль.
— Как это у тебя? Моя лучшая подружка научилась воскрешать мёртвых! Чем не праздник?
Перси откусил большой кусок ваты и тут же утонул во мраке дома, посмеиваясь. Школьная жилетка уже валялась на полу, а рюкзак был откинут к лестнице. Удивительная скорость. Ынбёль схватила Лекси за воротник и остановила на пороге.
— Что ещё за клубная активность?
— Тебе не сказали? — кажется, Лекси и правда удивилась. — У нас экскурсия. Уезжаем послезавтра. С собой две пары носков и свитер. — Улыбнулась Лекси и побежала в дом. — Ребята! Ынбёль воскресила нам кота! Он всё ещё живой! Думайте над именем, или я назову его так, что вам будет стыдно его подзывать!
Ынбёль почесала щёку. Рассеянно поморгала, немножко подышала ночной болью, уткнулась в серую шерсть и взглянула на проявляющиеся звёзды. Закрыла глаза, похоронив в них блеск человека, и тоже зашагала во тьму.
Весь вечер в доме было так шумно, что ни одна тварь не осмелилась бы напасть.
фаза 4
четвёртая: кошачий глаз
Эллиот Коди Моррисон.
Ынбёль не хотелось говорить о нём ничего, потому что в его имя, в то, как она его произносила, она вкладывала всё.
Эллиот Коди Моррисон.
Прекрасный юноша из парка с травмой ноги и большими планами на будущее.
Он был выше — вполне мог уложить Ынбёль подбородок на макушку. Он был изящен — каждое его движение было плавным и каким-то изысканным. Всё в нём имело смысл, таинственный и прекрасный, но далекий и оттого будто бы недосягаемый.
Он смотрел внимательно, но не искал подвоха. Задавал точные вопросы, но всегда без задней мысли.
Он был просто человеком, что водил девушку на свидания и хотел узнать её получше. Ынбёль приходилось постоянно себе об этом напоминать.
Он был похож на шарик орехового мороженого, политый ореховой пастой. Сладким и морозным.
От него вкусно пахло. Его одежда была дорогой, но не вычурной.
Он улыбался сдержанно, но очень тепло. Смеялся негромко, шутил необидно.
Всего в нём было в самый раз, как в идеальном зелье. Любовном зелье. И с каждой секундой Ынбёль чувствовала, что вот-вот допьёт этот эликсир, и весь он осядет на её сердце химическим ожогом.
Раз и навсегда.
Эллиот Коди Моррисон был тем, кого она искала всю свою недолгую жизнь.
Она сказала об этом вслух лишь двоим: Перси и Лекси. Лекси кивнула и прикрыла рот ладошкой, но не поняла. Перси посмотрел грустно — потому что точно понял. У него когда-то было также.
Недоразумение. Случайная встреча в больничном холле. Раз и навсегда. Так немногие могут, но и не многим это нужно.
А у них с Ынбёль вот так.
Хоть что-то общее.
Человек, в миру известный как Эллиот Коди Моррисон, был природным магом. Он явно покровительствовал искусству.
Ынбёль думала о нём бесконечно — пока ела мороженое, пила отвратительный кофе или танцевала во время стирки. Ей так часто мерещилось нечто ореховое и трогательное, что постоянно хотелось целоваться. Мозг горел. Коридорные жители будто чувствовали её настроение и не кусали, когда Ынбёль простой, но уверенной походкой шаркала босиком по ковру.
Пока голова открыта, в неё можно было положить немного полезной информации.
Чтобы залезть на чердак, нужно было допрыгнуть до потолка (Перси со злобным превосходством игнорировал прыжок), зацепиться за бусы, справиться с люком, спустить складную лестницу и не сломать шею. Обычно Ынбёль бывала наверху в полдень. Единственные часы, когда на чердаке точно никто живой не прятался. Лекси в это время скорбела
