меркнуть в свете средств массовой информации двадцать первого столетия, потребовался другой враг, чтобы объяснить, почему успех был невозможен. Это не только придаст легитимность действиям западных вооруженных сил, но и оправдает потраченные на них деньги. Но если стратегия обезглавливания - будь то в отношении Саддама, Каддафи или бен Ладена - не сработала, то как планировщикам найти те "висцеральные" цели, которые могли бы поддержать войну в XXI веке? Нужен был новый враг, которого можно было бы постоянно создавать по мановению руки военно-социального медиакомплекса, "генерируя угрозы без ограничений" (Masco 2014). Преимущество партисипативного наблюдения заключалось в том, что оно позволяло создать постоянного врага. Все, что нужно было сделать, - это изучить безграничный архив данных о людях, их перемещениях и взаимоотношениях, чтобы найти цели будущего. Тотальная память, как мы ее представляем, давала возможность создавать бесконечные мишени, которые можно было бы описать как своего рода тотального врага.
Создание тотального врага означает изменение границ между мониторингом в реальном времени и потенциальной памятью с помощью таких инструментов анализа разведданных, как Palantir Gotham. Основанная в 2004 году Питером Тилем, Алексом Карпом и выпускниками PayPal, компания Palantir получила свое название от всевидящих хрустальных шаров в романе Дж. Р. Р. ТолкиенаВластелин колец. Играя важную роль в целеуказании Объединенного командования сил специального назначения США, программное обеспечение Palantir позволяет аналитикам разведки быстро обрабатывать и объединять данные, что делает возможными миссии "Найти, исправить, закончить, использовать и проанализировать", о которых мы говорили в главе 1. Она прочесывает разрозненные источники данных - финансовые документы, бронирования авиабилетов, записи разговоров по мобильному телефону , сообщения в социальных сетях - и ищет связи, которые могут быть упущены человеком-аналитиком. Затем он представляет эти связи в виде красочных, легко интерпретируемых графиков, похожих на паутину". Подобное объединение данных эффективно представляет собой аналитический инструмент для использования цифрового архива в целевых целях.
Хотя полезность этих техник слишком обещана, амбиции, стоящие за ними, очевидны. И в этом отношении изменение в генерации бесконечных целей происходит благодаря цифровой идентификации. Речь идет не о том, что вы говорите или кто вы, а скорее об идентификации по тому, что вы делаете, куда ходите и с кем общаетесь. Это поиск, как ни парадоксально, неизвестного человека. Цели ударов беспилотников не обязательно должны быть известны по имени, вместо этого их идентифицируют по так называемому паттерну жизненной активности, другими словами, по метаданным о перемещениях, сетях контактов и использовании мобильных телефонов. Атаки на этой основе известны как "сигнатурные удары". Таким образом, если идея подписи человека обычно определяется через акт подписания своего имени или имя человека, написанное его собственной рукой, то здесь она основана на подписи метаданных и их модели жизни.
Например, программа SKYNET Агентства национальной безопасности США по массовой слежке за пакистанской сетью мобильных телефонов, в рамках которой собирались метаданные (и только метаданные) 55 миллионов пользователей, использовала алгоритм машинного обучения для оценки вероятности того, что тот или иной человек является террористом. Таким образом, если метаданные о вашей жизни совпадают с данными известных террористов, вы становитесь мишенью. Общее между наступающим настоящим и накапливающимся прошлым "Радикальной войны" в том, что они оба недавно стали доступными для поиска, опираясь на архивы метаданных, которые, очевидно, недоступны тем, кто создал эти цифровые следы. В случае с WAMI возникает цифровая одновременность наблюдения в реальном времени и в последнее время. В этом процессе цифровая мощь упорядочивает память, основываясь на недавнем прошлом, которое хранится в архивных записях, созданных для поиска врага.
Эта тенденция была подкреплена, если не вытеснена, сбором биометрических данных во время войны в Афганистане. Цель этой программы заключалась в том, чтобы зафиксировать личность на основе биологических данных, эссенциализируя человека в соответствии с его местом в базе данных (Jacobsen 2021, p. 141). Собирая подробные биометрические данные "на 80 % 25-миллионного населения Афганистана", американская программа рассматривалась как важный способ определения местонахождения и классификации людей ( Jacobsen, 2021, p. 242). Это позволило бы американским войскам выявлять социальные сети, которые, в свою очередь, могли бы стать мишенью для сил безопасности. После вывода американских войск из Афганистана эта же база данных попала в руки талибов, которые могли использовать ее для составления собственных списков убитых/захваченных.
При таком подходе разница между знаковым и архивным врагом заключается именно в том, что последний может быть кем угодно. Если видимость и известность были критериями символического врага войны эпохи вещания, то именно пресловутые "неизвестные неизвестные" Дональда Рамсфельда, невидимость, стали главными характеристиками бесконечного врага в Радикальной войне. Таким образом, возник кризис репрезентации, когда демонизация знакового врага через МСМ больше не работает перед лицом растущего беспокойства о заговорщиках, стремящихся разрушить общество изнутри. Эти заговорщики должны быть побеждены, если мы хотим добиться победы в войне. В этом отношении процесс прозрачности огромного количества невидимых связей с помощью анализа и визуализации данных создает потенциальных удобных врагов, против которых можно действовать упреждающе и даже анонимно. Таким образом, радикальная война может вестись ни против кого и против всех.
Идея о том, что государство пытается выявить врага внутри себя, не только создала новых врагов, но и, как побочный продукт, дала подпитку троллям из QAnon и движения Boogaloo, которые обитают на Facebook, Reddit и 4chan. В случае с QAnon, несмотря на то, что Центр по борьбе с терроризмом Вест-Пойнта описал эту группу как "причудливое собрание ультраправых теорий заговора", президент Трамп оказался невольным сторонником ее членов. Это, в свою очередь, способствовало дальнейшему распространению теорий заговора, связанных с "глубинным государством", и утверждений о том, что Трамп борется с международным заговором столичной элиты.
Но именно демонизация безголовой гидры, которой является "Антифа", говорит нам о месте теории заговора в новой экологии войны XXI века. Ведь "Антифа" сыграла значительную роль в мобилизации бывшего президента Трампа и его сторонников для осуществления радикальной политической перестройки в Соединенных Штатах, которая способна изменить все стратегические взгляды Америки в сторону цивилизационной войны в "Четвертом повороте" Стива Бэннона. Когда в городах Америки вспыхнули протесты против убийства Джорджа Флойда, угроза использовать армию против демонстрантов привела к восстанию офицеров в защиту американской конституции и против президента. Использование Трампом "Антифа" в качестве окончательного внутреннего врага достигло своей высшей точки, но в процессе показало важность теории заговора не как "симптома отставки, как хотели бы критические модернисты", а как движущей силы "культурной трансформации на Западе" (Aupers 2012, p. 31). В этом отношении американцы наблюдают за тем, как GWOT рушится сама по себе, начиная с экстернализации
