и так больно пинаться.
Ни о чём другом, кроме планов и дел, Рена и Деми не говорили целых два дня, и лишь идя вечером от водохранилища до Старой Диварры, девушка спросила:
– А ты хотел бы оказаться на месте Гедеона?
– У меня нет никакого места, я раб, – безразличным тоном ответил Деми.
Но Рена уже достаточно хорошо разбиралась в его интонациях, чтобы различить в них горечь.
– Ты так и не рассказал, как ты прибавил к своей фамилии приставку «сан», – сказала она. – Если, конечно, хочешь рассказывать.
– А ты, значит, ждёшь, что я сейчас буду рассказывать, как ради этого сжульничал? – усмехнулся Деми.
– Разве нет? Не сжульничал?
– Вовсе нет, - ответил Деми.
– Ну тогда твой отец был сан, – уверенно сказала Рена, думая, что права.
Она шла с напарником под ручку, доверчиво прижимаясь к нему бочком, и исподтишка любовалась профилем Котта. В профиль парень был очень даже ничего! Хотя, конечно, ни в какое сравнение не шёл с величественным и чётким профилем арана Гедеона. Но зато Рена пробовала губы Деми на вкус. И он ей понравился!
Если уж мечтать о несбыточном, то разве не здорово было, окажись Деми блудным сыном какого-нибудь богача? И тогда у него был бы свой дом, свой капитал, свой титул арана и вожделенная свобода. Но разве в таком случае стал бы он Рениным рабом?!
– Нет, мой отец обычный босяк, да еще и безответственный. Уличная пыль – такой народ, который далеко не всегда остаётся на месте. Иногда их подхватывает ветер, и фьюууу!.. нет босяка. Ушёл в поисках счастья!
– Боже праведный, но ведь и среди других прослоек такое часто, – удивилась Рена. – Я думала, вы, босяки, чуть-чуть счастливее других.
– Это потому, что ты видела уличную пыль во время праздника. Ворованное электричество, весёлые танцы, дешёвое вино и жареные на углях голуби или кролики – всё это лишь иногда скрашивает их жизнь. Но когда холодно и нет ни угля, ни газа, ни даже тёплой одежды, или когда ты не можешь вызвать доктора, не имея ни денег, ни телефона – уже совсем не весело.
– Значит, ты не жульничал и не унаследовал свой чин от отца, – подытожила Рена после небольшой паузы. - Тогда как?
– На самом деле очень просто, – сказал Деми, – после смерти мамы моя тётя Анаста вышла замуж за некоего сан Котта и приняла меня в свою семью.
– И только? Боже праведный, Дем, но почему тогда босяки тебя возненавидели? Почему твоя бабушка не разговаривала с тобою пять лет?! – Рена не могла поверить собственным ушам. – А теперь, когда ты стал рабом, а я о том проболталась… они будут тебя презирать ещё сильнее?
– Сильнее не будут, - ответил Деми. – Потому что поступок Анасты был не так уж страшен по сравнению с моим…
Рена ждала продолжения, но Котт молчал. И молчал он довольно долго – пока из-за поворота навстречу не вывернула гружённая досками подвода. Её тащили четыре терпеливых гнедых мула. Рядом шагали хмурые, плохо одетые люди. Грузчики или строители – Рена не знала, да и особо разглядывать не хотела. Но почувствовала на себе их неприятные, тяжёлые взгляды.
– Тоже своего рода долговые рабы, только в долгу не у частных лиц, а у государства, – сказал Деми. – Скорее всего, загремели за драки или порчу народного имущества, так бывает… а иногда и за чужие преступления впрягаются.
– За чужие? – удивилась Рена.
Деми мрачно покивал и, покрепче сжав локоток девушки, поспешил разминуться с подводой. Похоже, эти тёмные личности и ему не понравились.
***
После возвращения у Рены ужасно заныли ноги. Она устала, немного замёрзла на стылом осеннем ветру и теперь, умывшись холодной водой из таза, сидела в двух одеялах и мечтала о горячей ванне. В домашнем «салоне» рекомендованной Фредерикой дамы она провела позавчера целый день, и теперь мечтала отправиться туда ещё хотя бы разочек. Нигде ей так долго не массировали ступни, не расчёсывали с такой заботой волосы, чтобы подстричь кончики, не мазали всевозможными кремами… ах, как хорошо она провела день! Ну ничего, утешала себя девушка, наверняка замужем за вице-мэром она сможет себе позволить такое хотя бы раз в неделю. Она не будет транжирой, не пойдёт в «Илли» – пожалуй, так и станет ходить к доброй старушке, чьи руки быстро и ловко наводили красоту.
Из этих грёз девушку вырвал телефонный звонок.
– Всех вам благ, – какой-то пожилой мужчина говорил не слишком внятно, и Рена подумала, что у него, наверно, недостаёт зубов. – Деми сказал мне, что это его номерочек-то. Или я не туда звоню?
– Вам нужен Деми? – Рена выбралась из кресла, чтобы позвать напарника, и зашипела от боли в натруженных ступнях.
Как на иголки встала. Два-три первых шага было ужасно, затем ноги немножко привыкли.
Она дошла до спальни и увидела, что Котт уснул. Ночь он опять вне очереди провёл на полу в кабинете. Видимо, устал так спать.
– Простите, – вернувшись к телефону, сказала Рена, – но он уснул.
– А! Так вы его невеста! Та, которую он хотел покатать в своём чудесном старинном мобиле! Так передайте ему: всё готово. Можете кататься! И будьте счастливы!
Рена положила телефонную трубку и повторила:
– Можете кататься и будьте счастливы! Надо же, как мило звучит!
Внезапно она поняла, что настроение у неё окончательно испортилось. Ища утешения, Рена взяла со стола одну из фотографий арана Гедеона. Эддан-Аминадо. Как его можно будет называть, когда никто не слышит? Эд? Рена попробовала имя на вкус. Сухо и неприятно. «Дем» звучало куда как лучше! Словно джем на хлеб намазываешь!
Но если надо забрать мобиль, то, стало быть, всё готово. А Деми так до конца и не выдал всех своих планов! Рена в задумчивости стала перебирать фотографии вице-мэра, затем увидела вчерашнюю газету с обведёнными объявлениями о продаже и сдаче внаём новых домов около водохранилища. Одно было выделено особенно жирно, и цена на особняк заставила Рену испуганно охнуть. А рядом мелко и аккуратно выведено «арана Гирра». И второй номер телефонный, тоже
