Герман еще тише.
— Нет, — ответил Ермолов. В кабинете повисла такая тишина, что было слышно, как за закрытыми окнами извозчик щелкнул кнутом и выкрикнул: «Куда прешь⁈».
«Вот это да,» — пронеслось в голове у Германа. Еще недавно он сидел под арестом за государственную измену, которой, строго говоря, не совершал. Но то, о чем с ним говорили сейчас два высших сановника империи, было государственной изменой в чистом виде. За такое полагается даже не каторга, за такое стирают в пыль.
— И что вы мне предлагаете? — спросил Герман.
— Мы предлагаем вам продолжать эксперимент, — осторожно проговорил Оболенский. — Только теперь став более информированным его участником, скажем так. И разумеется, более мотивированным.
С этими словами он извлек из ящика стола небольшую лакированную коробочку и раскрыл ее. Внутри на алой подушечке лежал сапфировый крест. Следом он тем же жестом фокусника достал бумагу и положил ее рядом. Это был приказ о присвоении корнету Брагинскому чина поручика.
— Это только начало, господин поручик, — сказал Оболенский и пододвинул коробку к Герману поближе. Солнечный луч упал на синюю грань камня, заставив его ярко сверкнуть.
— Помимо этого, — добавил стоявший у окна Ермолов, — вы получите перевод на другую должность. Возглавите отделение в Зубцовском уезде. Да, провинция, зато к имению своему будете поближе.
— К имению? — переспросил Герман.
— Точно так, — Ермолов улыбнулся, а Оболенский достал из стола еще одну бумагу. — Ввиду того, что купец первой гильдии Пудовский скоропостижно скончался, не оставив наследников, принадлежащее ему село Залесское в качестве выморочного имущества поступило в казну, и уже имеется проект указа о передаче указанного села вместе со всеми крепостными в качестве награждения в собственность поручика Брагинского.
— Но… в Залесском больше нет крепостных.
— Это мы с вами знаем, господин поручик, — ответил Ермолов. — Но по бумагам они там есть. И никто не должен узнать, что они не крепостные, понимаете? Никто. Это еще одно поручение, которое вам надлежит выполнять. Вы освободили этих людей, дали им волю, наделили магией. Теперь вы за них отвечаете.
Герман кивнул.
— Вам, поручик, — генерал обратился к Рождествину, — также будет устроен перевод в уезд, к Брагинскому. Для дела будет полезнее, если все люди, замешанные в эту историю, будут поближе друг к другу. Формально вы будете находиться в подчинении у Брагинского, но если вас это не устраивает…
— Меня устроит, если я получу денежное вознаграждение, — ответил с равнодушным видом эльф.
— Разумеется, — Оболенский кивнул. — Проект приказа уже готов, вы сами впишете в него сумму в пределах разумного. Вы, кстати, Брагинский, тоже можете в тех же пределах попросить еще чего-нибудь. Можете считать меня сегодня добрым волшебником, исполняющим желания.
— Я полагаю, госпожа Ермолова более не будет возглавлять отделение в Москве? — спросил Герман.
— Да, майора, раз уж вас так волнует ее судьба… точнее, теперь уже подполковника… тоже ждет награда и новое назначение в Петербурге. А что?
— В таком случае я бы попросил, чтобы на ее место назначили штаб-ротмистра Трезорцева и утвердили бы его в должности.
— Очень благородно с вашей стороны, — Оболенский кивнул. — Это будет непросто, но раз уж я имел неосторожность пообещать…
— Спасибо, — Герман коротко поклонился.
— Да, и вот еще что, — произнес Оболенский. — Вы, Герман Сергеевич, должны будете назвать полный список людей, которым хоть что-либо известно об этом деле. Кто мог видеть в ваших руках Узорешитель или знать, что он у вас есть.
На секунду в кабинете повисла тишина, и Герман уставился на генерала, а тот поймал его взгляд и выдержал.
— Только если вы пообещаете мне, что эти люди…
—… не будут нами ликвидированы, да? — переспросил Оболенский, и его губы сложились в жесткую складку. — Видите ли, Герман Сергеевич, вы должны понимать, что обстоятельства…
— Обещайте мне, или я ничего не скажу. В конце концов, вы не можете проверить, утаил ли я какое-то имя или нет.
— Обещаю, — твердо сказал Оболенский. — Клянусь честью. Однако эти люди должны находиться по возможности рядом с вами, и вы лично будете отвечать за их молчание головой.
— Хорошо. Итак, помимо присутствующих и рабочих завода, это князь Кропоткин, духовный целитель третьего ранга Карасев, баронесса фон Аворакш и еще Надежда… не знаю ее фамилии, бывшая помощница Пудовского, член «Последней воли».
— Многовато, — Оболенский вздохнул. — Что ж, насчет князя мы спокойны, а Карасев будет переведен в ваш уезд, у нас есть возможности в Синоде. А вот с дамами… мда… Ну, с баронессой договаривайтесь сами, тут я пас. Что до Надежды, то это не ваша забота, мы сами найдем ее и найдем рычаги, так сказать, давления. Как вы понимаете, в рамках эксперимента мы наладили контакты и с «Последней волей» тоже. Собственно, вы, возможно уже догадались, что госпожу Ермолову мы прислали столь спешно в Москву, чтобы вы с Трезорцевым не переловили всю нашу агентуру.
После этих слов на некоторое время воцарилось молчание.
— Кстати, я так и не услышал вашего согласия, — произнес Оболенский.
— Я согласен, разумеется, — ответил Герман.
— Тогда свободны, — сказал шеф жандармов. Герману показалось, или в его голосе прозвучало облегчение? — Отдыхайте, прогуляйтесь. Погода сегодня отличная, в Петербурге такое не каждый день бывает.
Он поднялся из-за стола и протянул Герману руку. Тот ее пожал.
— Ну, а жениться надумаете, меня не забудьте пригласить, — произнес Оболенский, усмехнувшись. — Впрочем, этот вопрос вы, вероятно, с генералом обсудите отдельно.
Кажется, от этой реплики смутились все, включая генерала Ермолова.
После этого они вышли из кабинета, и Герман почувствовал на своей руке прохладные пальцы Тани.
«Вы свободны». Какие, черт возьми, приятные это слова: «Вы свободны!».
Наградите автора лайком и донатом: https://author.today/work/300062
