все свое внимание кофе и сделал маленький глоток на пробу. Чашка действительно была из тейминского фарфора, а кофе был неплохим, но не арамским. Гаспар в этом кое-что понимал: каждый менталист начинает карьеру с кофе, переходя с чашки для бодрости на целый чайник, чтобы разлепить глаза поутру, а заканчивает олтом. Или инсультом. В зависимости, что быстрее случится: передозировка или апоплексический удар. Кофейную стадию своей карьеры Гаспар прошел еще лет шесть назад. В этом смысле она у него была головокружительной.
— Нет, когда мы виделись в последний раз, — честно признался менталист и спокойно посмотрел Нойверку в глаза. — Я уже год в разъездах, рассматриваю предложения здесь, там… Недавно вот побывал в Шамсите. Чудесный город, должен признать.
Хефлиги ухватились за благотворную тему и согласно покивали, каждый вспоминая о своем. Пристерзун лишь тоскливо вздохнул — в Кабире ему бывать не доводилось.
— Говорят, султан не против начать сотрудничество с ландрийской промышленностью и подумывает открыть у себя пару сталелитейных заводов по ландрийскому образцу, — проговорил Альфред.
— Хотя, зная султана, держать он их будет в ежовых рукавицах, — усмехнулся Альфред.
— Предпочтет сам властвовать и всем владеть.
— И получать всю прибыль.
— Неужели в Шамсите не нашлось ни одного достойного предложения? — Нойверк сделал вид, что менталист на секунду стал ему интереснее ногтей.
— Я, — Гаспар отпил из чашки, — не договорился с предполагаемым партнером.
— Вам все-таки стоило обаять его красноречием, а не ехать в Анрию, — улыбнулся Векер вежливо и тактично. — Анрия — не лучший город, чтобы расширять семейное предприятие, хэрр Непьер.
— Как знать, как знать, — улыбнулся Гаспар столь же вежливо, тактично и фальшиво. — Но, кажется, вы говорили об убийстве?
Хефлиги единодушно выразили плохо скрываемое недовольство: тема не достойна обсуждения в подобном обществе, но не обсуждать ее они не могут, поэтому вынуждены.
— Кто-то застрелил Ратшафта в его же кабинете и спокойно вышел. Убийцу никто не видел, — нехотя произнес Бюхер, всем своим видом показывая, насколько все это ему неинтересно.
— Если бы я читал анрийские газеты, — заметил Векер, изучая циферблат часов, — сказал бы, что это дело рук Анрийского призрака.
— Того самого призрака?
— Хэрр Непьер, — Векер изобразил усталость, — я не читаю анрийские газеты, я выписываю только проверенные и надежные издания.
— К счастью, их читаю я и с большой охотой, — с готовностью вклинился в разговор Звонок. — Ответственно заявляю: Анрийский призрак не при чем. Дело куда более серьезное. Если изволите знать мое мнение…
— Не изволим, — перебил его Нойверк, осуждающе покосившись на молодого человека.
— Мы его уже прекрасно знаем, спасибо, — Векер резко захлопнул крышку часов и сунул их в карман жилетки. — Не слушайте его, хэрр Непьер, — улыбнулся он Гаспару. — Хэрр Пристерзун склонен к излишнему драматизму.
— А вы, господа, не боитесь, что вас постигнет та же участь? — усмехнулся Звонок.
— Нет, не боимся, — заверил Нойверк. — В отличие от Ратшафта мы играем по правилам. И нам не нужно напоминание о невидимой руке рынка.
— И вреде монополии, — буркнул Бюхер, покосившись на Альфреда в обоих воплощениях.
— И необходимости здоровой конкуренции, — добавил Векер, качая головой, словно в такт секундной стрелке.
— Хотя все же нельзя не отметить некоторые подозрительные совпадения, — заметил Нойверк.
— Да бросьте, — радушно улыбнулся Векер. — Давайте признаем честно: беспринципность и цинизм «вюртов» не могут не вызывать восхищения и зависти. Убийство Ратшафта на самом деле пошло им только на пользу, — доверительно поделился часовщик. — «Вюрты» получили внимание, поддержку, сочувствие, клятвенное заверение Шталендхэрра генерал-губернатора найти мерзавцев из-под земли и прижать главарей анрийской преступности, а пресса по горячим следам сделала пару скандальных сенсационных заявлений, обвинила несколько контор в преступном сговоре. Ставлю тысячу крон, через неделю эти конторы объявят о банкротстве или намерении объединиться с «Вюрт Гевюрце».
— Хэрры Альфреды уверяли, что их акции упали, — потер висок Гаспар.
— Упали, — подтвердил Альфред.
— А завтра взлетят до небес, — добавил Альфред.
— И все, кто их продал, будут кусать локти. Просто поражаюсь деловой хватке «вюртов»: даже убийство собственного владельца сумели продать с тристапроцентной прибылью, — рассмеялся Векер. Хефлиги дружно поддержали его.
— Но ведь акции компании скупил банк.
— Да, банк Винсетти, — подтвердил Векер как само собой разумеющееся. И даже глянул на Гаспара, не понимая, зачем он должен что-то объяснять. — Очень древний и надежный милалианский банк, открытый семьей вилканских патрициев много веков назад.
— А сегодня банк Винсетти — это международная финансовая корпорация, которая финансирует крупных ландрийских предпринимателей и промышленников. В том числе и вашего отца, — Нойверк оторвался от своих ногтей и поднял на Гаспара глаза. — Или вы об этом забыли?
Менталист даже не стал пытаться скрыть, что загнан в угол, к вящему удовольствию Нойверка. Хефлиг, хоть и не подал вида, но был доволен, что наконец-то подловил Гаспара.
Гаспар нервно хмыкнул, поправляя галстук, и наклонился к столу.
— Я должен открыть вам страшную тайну, хефлигхэрры, — сказал он виновато полушепотом, — я понятия не имею, откуда мой отец берет деньги. Никогда об этом не спрашивал.
В головах собеседников зашевелились мысли, мгновенно обрастая домыслами. Гаспар не уловил их в точности, но почувствовал зависть и обиду. К тридцати годам колесить по миру и проматывать отцовское состояние на развлечения, не задумываясь, откуда оно берется, — это ли не мечта?
Нойверк нехорошо прищурился и ядовито усмехнулся, возвращаясь к ногтям.
— Счастливый вы человек, — завистливо пробормотал Бюхер. — Мой отец считал каждый выделенный мне нидер, а к двенадцати годам заставил зарабатывать самому.
— «Вюрт Гевюрце» принадлежит банку Винсетти ровно настолько, насколько банк Винсетти принадлежит «Вюрт Гевюрце», — терпеливо пояснил Векер. — В той же степени, как «Гутенберг-Фишер», например. Некоторые говорят, что владельцем и банка, и «вюртов», и Фишеров является одно и то же лицо.
— А разве это не так? — ухмыльнулся Пристерзун.
— Конечно же, так, — кивнул Векер. — Только наивно полагать, что это лицо заседает в уютном кабинете.
Гаспар невольно глянул на портреты над камином.
— Некоторые говорят много разной нелепицы, — вздохнул Нойверк. — Например, что война в Тьердемонде не закончилась до сих пор лишь потому, что у оружейных компаний заключены контракты на поставки оружия. По их мнению, если запретить оружейникам делать оружие, война сразу закончится.
Хефлиги дружно рассмеялись.
— Или, например, что необходимо сократить рабочий день до двенадцати часов и ввести обязательное страхование, — весело добавил Альфред.
— Как будто мало того, что нас уже обязали платить рядовому рабочему не меньше зильбера за смену, — добавил Альфред уже не так весело.
— Может, еще приравнять женщин к мужчинам и всем платить не меньше зильбера? — спросил Альфред Альфреда невесело.
— А может, еще и детям запретить работать, чтобы совсем разориться? — спросил Альфред Альфреда возмущенно.
— Как по мне, лишний выходной для них — уже избыточно, — недовольно проворчал Альфред. На этом Альфред с Альфредом и пришел к полному и взаимному согласию с собой.
— Если честно, я вообще не понимаю, к чему издали этот закон, — Нойверк наконец-то разобрался со своими ногтями. — Если хочешь учиться, тебе некогда работать, а если хочешь работать, зачем тебе учиться?
— Затем, майнхэрр Нойверк, — широко улыбнулся Звонок, — что прогресс не остановить.
— О да, хэрр Пристерзун, — закатил глаза Векер, — вы у нас известный поклонник прогресса. Да вот только как показывает история, раньше прогресс справлялся и без лишних выходных. Раньше школ вообще не было, а вся наука передавалась от мастера к подмастерью прямо в цеху. И ведь как-то мы достигли того, что имеем.
— Раньше работали люди, а сейчас людей заменяют станки, — сказал Пристерзун. — И с каждым годом станков становится все больше и они становятся все сложнее. Но станок — это всего лишь кусок железа и дерева, без умеющего работать на нем человека он бесполезен. А чтобы человек научился обращаться со станком, нужно прочитать хотя бы книгу о нем. Ну а чтобы читать, необходимо посещать школу. Законы, обязывающие давать детям лишний выходной на посещение школы, работают в ваших же интересах, господа.
— Вы — идеалист, Пристерзун, — тяжко вздохнул Нойверк. — Вы наивны, а потому убеждены, что все эти образованные побегут читать книги исключительно о работе со станком. А где гарантии, что они не побегут читать… Жана Морэ, например?
— Или того хуже, какого-нибудь посредственного экономиста, — фыркнул Альфред.
— Они ведь могут решить, что у них есть какие-то права, — буркнул Альфред.
— Как будто им мало, что у них
