сколько угодно, в стамбульских борделях он, ичоглан султана Ибрагима, любимчик. С него даже деньги не всегда берут. А вот жена, тем более султанша – это миссия, которую провалить нельзя. Пусть Фатьма потомится, тем охотнее она окажет ему помощь, когда эта помощь понадобится.
Сестра больна, а в покоях султана сегодня новая девушка. Тут в одиночку не справиться. Фатьме еще рано говорить о том, что ей следует поддержать Шекер Пара. Всему свое время. И поцелуям тоже.
Поэтому Исмаил ловко и бесшумно спрыгнул с балкона, оставив там Фатьму, которая стояла с пылающими щеками. Во рту еще был вкус Исмаила, его умелого языка и губ. Она успела почувствовать силу его рук и нетерпение молодого, разгоряченного близостью красивой женщины и ее ответным желанием мужчины. Фатьму еще никогда так не целовали. Похотливые старые паши, ее мужья словно воровали ее ласки, отводя глаза и стараясь неслышно исчезнуть, как только все закончится. Исмаил смотрел на нее прямо, он не собирался ничего красть, он все брал по праву сильного. И Фатьма растаяла.
«Я сделаю для него все», – подумала она, следя, как Исмаил бесшумно исчезает среди деревьев в погруженном во мрак саду.
Вернувшись к себе в комнату, Фатьма наконец крепко и спокойно уснула.
…Шекер Пара проснулась поздно, под утро ей удалось наконец уснуть. Ей вроде бы стало получше.
– Подай мне воду умыться, – приказала она служанке. – И волосы мне расчеши. Хотя нет… Погоди. Хочу в хамам, пусть приготовят.
– Упадешь еще там, в хамаме-то, хатум, – проворчала Айше, поливая ей на руки из серебряного кувшина, в котором плавали лепестки фиалок и гибискуса.
От душистой воды стало прохладнее и заметно легче. Шекер Пара взяла мисваки, деревянную щеточку для чистки зубов, и тщательно стала приводить в порядок рот. А то из него дурно пахнет от постоянной рвоты. Почистив зубы, Шекер Пара прополоскала его соляным раствором, потом, морщась, смесью меда с уксусом. Несколько раз глубоко вдохнула, потому что ее опять замутило.
В общий хамам она не пошла, пользуясь статусом хасеки. Не хватало еще, чтобы наложницы увидели фаворитку в таком плачевном виде и высмеяли. Деревянные башмаки из сандалового дерева на высокой подошве надевала Шекер Пара недовольная Айше. Сахарок и сама с удовольствием отказалась бы от этих дорогих, изукрашенных серебряными ремешками башмаков, которые она заказала, едва разбогатев. Но без них в хамам нельзя: снизу пол нагревается и можно обжечь ноги. Да еще и поскользнуться можно в мыльной луже с босыми-то ногами!
– На что же вы похожи, госпожа! – всплеснула руками одна из рабынь, едва увидев ноги Шекер Пара. – Погодите пока в хамам.
Она с неохотой подчинилась ловким рукам девушки. Зато неудобные башмаки на время удалось скинуть. Шекер Пара легла на мраморную скамью и закрыла глаза.
Перед хамамом наложницам обязательно удаляли все волоски на теле. Под запретом были только брови. Считалось, что, если их выщипывать, женщина лишается своей защиты у всевышнего. Брови и волосы были гордостью султанских наложниц, за ними ухаживали особенно тщательно.
Рабыня, растопив на жаровне сахар и добавив туда лимонный сок, ловко катала липкие карамельные шарики своими длиннющими пальцами, похожими на паучьи лапки, и еще горячими прикладывала эти шарики к обнаженным ногам Шекер Пара. Та старалась не кричать. Волоски служанка выдирала ловко и быстро, чувствовалась сноровка.
Можно было попросить вместо патоки мышьяк, он был страшно дорогой, но для женщин султана ничего не жалели. Многие глупышки именно его и применяли для удаления волосков на теле, боясь боли. Но начитанная Шекер Пара знала, что мышьяк – это яд, и остерегалась. Лучше уж потерпеть, чем родить урода.
«Кто был здесь до меня? Турхан? Или Салиха? А может, вчера вечером здесь была она? Та, которая заменила меня в постели Ибрагима. Ей оказали такую честь: привели в хамам для султанских жен. А меня отсюда скоро выкинут…» – и Шекер Пара стиснула зубы, изо всех сил удерживая рвоту. Но перед тем, как войти в хамам, Сахарок не выдержала и попросила рабыню подать таз. От запахов, которыми был полон хамам, нещадно мутило, хотя это были в основном цветочные ароматы.
В парную Шекер Пара бережно вели под руки две служанки, третья придерживала за спину. А там в ход пошла кесе, варежка для очищения кожи.
– Довольно, – не выдержала Шекер Пара, почувствовав, что задыхается. – Смойте с меня все!
Наконец-то она вымыла волосы! Голова сразу стала ясной. Сахарок даже принялась строить планы, чем ей занять султана, пока она носит ребенка. Тем более что из парной ее повели в холодную, где начались более приятные процедуры. Сухую после мыла и очищения кожу и истончившиеся волосы надо было напитать кремами и душистыми маслами.
В османский гарем стекались женщины со всех концов света, и все они щедро делились друг с другом секретами красоты. Желанная женщина – это женщина ухоженная. Поэтому ни единой части тела не пропускали, готовясь даже к призрачной встрече с султаном.
Все гаремные девушки были служанками, и каждая могла подать ему щербет, розовую воду, чтобы омыть пальцы, или просто оказаться поблизости. Удостоенная взглядом, а тем более словом, она тут же выделялась из остальных. Поэтому девушки ежедневно были во всеоружии.
Подумав о том, сколько у нее соперниц, Шекер Пара невольно застонала. Надо держаться. Привести себя в порядок, несмотря на слабость.
– Принесите мне флаконы с маслами, – велела она. – Я должна благоухать и иметь здоровый вид.
Рабыни засуетились. Шекер Пара для начала ополоснули всю с головы до ног душистой водой, которая пахла розами. Потом нанесли на волосы маску из глины, после чего обильно их умаслили. Запах розы султаншу почти не раздражал, и она потребовала еще розового масла, привести в порядок и руки.
Пока одна рабыня трудилась изо всех сил над ее телом, легонько массируя его и нанося особый крем, другая занялась лицом. Кожу девушки из султанского гарема отбеливали лимонным соком. А Шекер Пара прославилась именно ослепительной белизной своего лица. Сейчас оно потускнело, появились пятна, похожие на большие размытые веснушки, и Сахарок боялась, что это уже никогда не пройдет.
Как же недолговечна женская красота! Даже после хамама Шекер Пара боялась посмотреть на себя в зеркало. Неужели и впрямь ее лучшие годы прошли? Она перестарок. Мажь не мажь лицо лимоном, да хоть ведро их изведи, а все равно присущая юности свежесть уже ушла.
Шекер Пара тяжело вздохнула.
– Что слышно о новой наложнице, Айше? – спросила она у служанки, поднимаясь с мраморной скамьи. – Принял ее падишах?
– Еще как принял, – оживилась та. – Девушка оставалась
