Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
– Разведка за ними пошла? – встревоженно уточнил командир отряда ВЧК.
– А как же! Мы дело знаем! Васильич со своими висит у них на хвосте, – отозвался конный.
Выйдя в конце концов на станцию, мы застали там горящее станционное здание, два больших пакгауза с распахнутыми настежь воротами. В свете пожара, у здания станции, на путях и рядом с ними можно было разглядеть несколько трупов. На переезде валялась связка сапог, которую тут же подхватил кто-то из красноармейцев.
– Отставить, Луценко! – закричал знакомый взводный, интересовавшийся накануне делами на польском фронте. – Это народное имущество, и его надо вернуть в сохранности. Мы же не бандиты какие!
Тут на станцию наметом выскочил еще один кавалерист.
– Товарищ Галькевич! Не доходя Глазково, опять налево свернули. На дорожку, что к Логунам идет, – закричал он, осаживая и разворачивая коня, и, не дожидаясь ответа, под дробный стук копыт вновь исчез в темноте.
Голос Якова Исидоровича сразу посуровел:
– К Логунам? Это что же выходит, они на тракт намылились, что на Заситино идет? Никак за кордон хотят уйти, в Латвию! Черт, не догоним же пешими-то! – Он с досадой хлопнул себя кулаком по ладони.
– А по железке? – поинтересовался я.
– По железке? – переспросил Галькевич. – По железке… Вон состав на путях стоит, и, как я знаю, теплушки пустые. Надо бригаду паровозную найти… – Он завертел головой и, увидев маленькую группу бойцов, подтягивающуюся к станции откуда-то со стороны, воскликнул: – Вот! У желдорохраны спросим! Они на станции сидят, все должны знать.
В течение четверти часа не только выяснилось, что бригада ночует в одном из домиков маленького хуторка рядом со станцией, но и подоспевший отряд ВЧК извлек машиниста, его помощника и кочегара из постелей и доставил на станцию. Вскоре паровоз спешно заправляли водой, красноармейцы закидывали в него дрова, а в топке уже разгорался огонь. Нужно было как можно быстрее разогреть паровоз, чтобы развести пары.
Одновременно началась погрузка в теплушки. Странный облик пулеметов, которые, сняв со станков, затаскивали в вагон, привлек мое внимание. Спрашиваю Романова:
– Что это у вас за пулемет такой странный? Кожух гладкий, а на конце ствола – раструб?
– Так это переделка из трофейного, из австрийского системы Шварцлозе, – поясняет тот.
– А второй? Вроде «максим», но почему на треноге, а не на колесах?
– «Максим»-то он «максим», – вступает в разговор один из взводных (как раз вроде командир пулеметного взвода), – да только производства английской фирмы Виккерс. Потому и тренога. И гильзы из него не вверх, а вниз летят, – продолжает он свои пояснения, – механизм там немного иначе устроен, поэтому наши, которые с «максимом» знакомы, с энтим механизмом путаются. Стреляет-то он исправно, вот только с патронами к нему плохо. Остатки подъедаем – он, зараза, только английские жрет. Сбросили нам всякое иностранное барахло со старых складов. Машинки-то эти – еще довоенной поставки, кажись, аж девятого года, и сделаны были под английский патрон. Мы же вроде как не на фронте, нам и такое сойдет. Вон «шварцлозе»-то, его все ж таки под трехлинейный патрон переделали. Он нам с разбитого бронепоезда, от беляков достался. Хорошо, нашлись умельцы, приспособили под него станок Соколова от искореженного «максима».
– Да и с таким барахлом все лучше, чем совсем без пулеметов, – философски замечает ротный.
В вагоны грузится и небольшой отряд ВЧК – те самые полтора десятка красноармейцев, один из которых тащит на плече уже знакомую мне толстую трубу ручного пулемета «льюис».
– Успеем? – тревожно спрашиваю Рюрикова, когда машинист после долгого напряженного ожидания отрапортовал о готовности к отправлению. Опередив ротного, мне отвечает Галькевич:
– Должны. До Заситино отсюда аккурат семнадцать и три четверти версты по железке. По тракту примерно столько же. Банде туда идти не меньше четырех часов. С тех пор как они со станции сдернули, прошло где-то часа полтора. Нагоним. Нам-то ходу туда минут тридцать – сорок.
Глава 13
Заситино, Исса, Посинь… и французские поэты
Издав протяжный гудок, паровоз, натужно пыхтя, потащил со станции наш состав из пяти теплушек и одной платформы. Уже в скрипящем и громыхающем на стыках вагоне, где царила почти полная тьма, спрашиваю практически невидимого в этой тьме Галькевича:
– Ты ведь местный, себежский? Места эти знаешь?
– А как же! – гордо отвечает командир чекистов.
– Так подскажи, где и как бандитов перехватить можно.
– Пядышев! – крикнул в ответ чекист. – Пядышев! Тащи сюда мою командирскую сумку! И фонарь запали!
Вскоре фонарь уже осветил небольшой пятачок перед нами слабым колеблющимся пламенем свечи, спрятанной за пыльным стеклом. Яков Исидорович извлек из планшета сложенную карту и аккуратно развернул ее у себя на коленях.
– Вот смотри, – начал он водить пальцем по карте, – большак идет на Заситино и дальше до линии перемирия. И вот тут, не доходя Заситино, есть одно место, которого банда никак миновать не может. Без подвод они, может быть, и прошли бы инако, а с подводами – никак. Тут два мостка через Иссу. С подводами – только по ним.
– А почему два мостка? – спешу уточнить у Галькевича.
– На карте оно плохо видно, но Исса здесь делится на два рукава. Потому и мостов два, – пояснил командир отряда ВЧК. – Вот у этих мостов и надобно банду встретить. Поставить пулеметы – и вдарить! – энергично махнул он рукой, сжатой в кулак.
Вглядываясь в карту, задаю уточняющий вопрос:
– Хорошо, напорются они на пулеметы, бросят подводы и кинутся в лес – вон он, у самой дороги, с северной стороны. Или вон еще проселок на юго-восток обозначен. Вот, где «Хорошки» написано. Хутор, что ли? Туда тоже могут свернуть. Что тогда?
– Правильные вопросы задаешь, – присоединился к разговору Рюриков, – а говорил, не военный. Надо с севера у дороги, аккурат на самой опушке, еще засаду ставить, и туда – второй пулемет.
– А если кто на Хорошки свернет? – напоминаю о своих сомнениях.
– У Хорошек тогда моих в засаду поставим, с «льюисом», – предлагает Галькевич.
– Нет, – качаю головой, – если они в этом месте на засаду наскочат, то смогут сразу в лес с дороги кинуться. Лучше пулемет у самой развилки дорог поставить. Тогда им и дорогу на Хорошки перекроем, и назад по тракту не дадим рвануть.
– А говорил – не военный! – еще раз выдал Федор Иванович. – Соображаешь! Тебя бы командиром поставить, опыта бы набрался – и, глядишь, на батальон, а то и на полк бы вышел!
– Соображать не только на войне надо. В мирном времени как бы не сильнее соображалка нужна. – Вот не прельщает меня военная карьера, и все тут.
– Не, мир – не война, там так крутиться не надо, – возражает Рюриков.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
