сжечь тут всё нахер. Очень тяжело, — вздохнула Воеводина, — но я справляюсь.
— Господи, Люда! — Дима со смехом прижал жену к себе. — И где ты только научилась этому?
— Как где? В медине, разумеется. А теперь пора домой, мальчики.
— Спасибо, — устало проговорил Алексей, — но я должен ехать.
— Ты же уснёшь за рулём! — воскликнула Люда и строго уставилась на Вегержинова.
— Не усну. Ребята, мне действительно нужно быть в столице. Праздники заканчиваются, у меня встреч назначено до бениной матери. А вы готовьтесь. Как только ты диплом получаешь — сразу же ко мне. А потом и маму вашу перетащим.
Алексей встал, подмигнул Люде, крепко обнял Диму и уверенно зашагал к выходу.
— Хороший он парень. Дай бог, чтобы ему повезло с женой, как тебе, Воеводин.
— Ты это серьёзно?
— Вот ещё начни сомневаться! — Люда встала и затянула шарф на шее.
— А вот интересно, почему мужчины раньше охотнее женились? Как думаешь?
— Потому что в продаже не было готовых котлет и пельменей. Пошли домой, Димка. Маме тяжело с двумя малышами. Не представляю как теперь Валя учиться будет.
— Так и будет, будет оставлять Надюшку у нас. Поехали, а то у тебя нос уже посинел. И да, Люд, я твёрдо решил переезжать к Алёшке. Так что сразу после выпуска — в столицу.
Люда молча кивнула и улыбнулась. Такая уж у неё судьба — куда муж, туда и она. Офицерские жёны бывшими не бывают.
Глава 26
Валя прикрутила кран на газовой плите — кухня нагрелась, можно раздеть Надюшку и искупать перед сном. Девочка в последнее время капризничала и часто плакала — скучала по дедушке. Папе уже стало намного легче, но врачи пока не спешили его выписывать, потому что после острой фазы у него возникло нарушение сердечного ритма, которое грозило очередным серьёзным приступом. Валя иногда с ужасом смотрела на появляющиеся будто ниоткуда коробки с дорогими лекарствами и растворами. И хотя никто даже не заикался о том, что долги надо будет вернуть, она всё чаще и чаще тихо плакала от собственного бессилия. Ведь если бы ей не помогали чужие люди, она бы никогда не справилась с этой ситуацией.
А скоро заканчивается учёба, осталось-то всего четыре месяца, пять экзаменов — и на вольные хлеба. Но через месяц в марте ей предстоит пережить ещё одно заседание комиссии по трудовому распределению. Как ей недавно было заявлено: «А что вы хотите? Вы учились на бюджете, получали стипендию, государство имеет право потребовать отработать затраченные на вас ресурсы». Как будто она отказывалась работать! И этот Зубов не давал прохода, особенно сейчас, когда они пришли на последние занятия по акушерству и гинекологии. Вчера он вёл себя вообще по-хамски, попытавшись у всех на виду погладить её колено. Валя возмущённо откинула мужскую руку и выскочила вон из аудитории, но услышала слова, брошенные в спину: «Дура, сама приползёшь, вот тогда-то я и отыграюсь».
Надюшка, будто почувствовав подавленное настроение мамы, захныкала и вдруг громко расплакалась, выгибая спинку и стараясь вывернуться из маминых рук. Валя старалась успокоить зашедшуюся плачем дочь, но Надюшка не успокаивалась, а кричала всё громче и громче. Обессиленная мама быстро смыла мыло тёплой водой, с трудом натянула на дочь пижаму и уложила малышку на узкую кровать, на которой они спали на прогретой кухне.
Завтра с утра надо отвезти дочь Воеводиным, потому что даже опоздание уже могло привести к неприятностям. Не говоря уже о том, чтобы отпроситься или пропустить занятия. Зубов следил за её учёбой подобно питону, что ждёт, когда же преследуемый кролик ошибётся. А может, права была Касаткина? Может, фиктивный брак сможет помочь и спасти её от этого озабоченного Казановы? Но тогда… а где гарантия того, что брак этот будет фиктивным? Её начинало трясти и почему-то появлялась тошнота только при одном упоминании о её «счастливом» замужестве. Да и говорят, что такие услуги стоят немалых денег. А где их взять, если её стипендии и детского пособия с трудом хватало на продукты и оплату коммунальных услуг? А больничного ждать не приходится, потому что у папы на работе получали зарплату в конвертах. Господи, что же делать? Валя прижала холодные ладони к чашке с остывающим чаем и прикрыла глаза. Надюшка уже успокоилась и тихо сопела во сне, теперь в тишине нужно ещё раз прочесть конспекты и просмотреть вопросы к тестированию. И хотя бы несколько часов поспать. Если получится…
* * *
Валя сидела посреди кабинета, вдоль стен которого стояли столы. Очередная комиссия. И их декан, по словам Люды, сидящий как лошадь на свадьбе — весь в цветах и в мыле. Он так отстаивал место Вали в санэпидстанции, что аж вспотел, несчастный. Но один из доцентов кафедры педиатрии монотонно и спокойно доказывал, что выпускница Баланчина должна стать педиатром.
— А кого я отправлю в санстанцию? — визгливо спросил декан.
— Я поеду, — уже со злостью заметил доцент.
— Ну знаешь, этому учиться надо, — с мерзкой улыбочкой заметил его оппонент.
«Вот правильно когда-то Людочка назвала его недомерком, все беды в этом мире от таких вот хорьков маленького роста с их комплексами, — подумала Валя и вытерла повлажневшую ладонь о брюки. — Может, напомнить им о моём присутствии? Ещё несколько минут, и они передерутся. Вот это я понимаю, демонстрация коллегиальности и взаимоуважения в присутствии студентки и посторонних лиц».
— Валентина Николаевна, — раздался женский голос откуда-то сбоку.
Валя резко повернула голову и увидела серьёзную женщину, которая совершенно не обращала внимания на спорящих мужчин. Она листала бумаги, какие-то листы откладывала в сторону, другие так же аккуратно оставляла в папке.
— Я могу предложить вам место педиатра, но это будет место в районной больнице. Если вы согласны, то я сейчас быстро прекращу этот маскарад. Что скажете? Есть два варианта, но учитывая то, что у вас есть ребёнок — да, я знаю об этом! — то более близкий по расстоянию вариант для вас будет более привлекательным. Что скажете?
Валя улыбнулась и коротко кивнула. Женщина устало склонила голову в ответ и громко произнесла:
— Валентина Николаевна Баланчина получает распределение в районную больницу города Полесье по специальности педиатрия. Я как представитель облздрава подтверждаю наличие там вакансии, а студентка Баланчина согласна отработать положенный срок. На этом мы закрываем прения по этому вопросу, — громко и с некоторым нажимом закончила она.
Валя встала, повернулась к ставшему на её защиту преподавателю и широко ему улыбнулась, после чего быстро вышла из кабинета.
— Ну что? Почему так
