Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
мы с Йеном гонялись за ней в ходе игры под названием «Поймай грабителя».
– Я хочу попрыгать в кувшине! – сказала она.
Бабушка ответила:
– Нельзя стоять в остром перце, когда у тебя есть ранка. Будет больно.
– Но это, кажется, очень весело.
Я воровала кусочки капусты, редиски и чеснока, когда мама досыпала их в кувшин. Вкус у них был зелёным, и сырым, и горьким. Сунула палец в горку толчёного перца, облизнула его, и на глаза навернулись слёзы.
Топая, я вспоминала, какой вкус у ла бай кай в середине зимы. Я пыталась собрать отдельные вкусы в смесь – симфонию сырых ингредиентов с учётом времени. В ноябре ла бай кай будет хрустящей и солоноватой на вкус, и во рту будут попадаться целые дольки чеснока. К февралю чеснок размягчится, а имбирь превратится в нити, на которых ничего не будет, – в голые волокна. Соль и острота, кислота и сладость полностью перейдут в капусту благодаря осмосу. Чем ближе весна, тем кислее кажутся консервированные овощи, хотя никакого уксуса в них не добавляют. Время – вот что творит эту алхимию острого деликатеса.
Время от времени мои палочки будут тянуться за капустным листом и натыкаться на кусок груши. Сладость фрукта, приправленного перцем и имбирём, будет ошеломлять и всегда вызывать улыбку на моём лице.
– Почему мы не кладём в кувшин больше фруктов? – спрашивала я.
Мама отвечала:
– Потому что тогда в них не будет ничего особенного. Нечто хорошее может стать плохим, если его слишком много.
Мои ноги согревались специями: перец, имбирь и чеснок помогали циркулировать моей крови, в то время как я помогала обрести гармонию им.
Наш папа и папа Йена перенесли во двор второй кувшин. Они декламировали ту часть песни, которая не поётся, а проговаривается.
Я продолжала мычать себе под нос, а ещё изображала маньчжурский припев, пока мамы, наша и Йена, вели мелодию.
К тому времени как первый кувшин был на три четверти полон, мне пришлось согнуться и придерживать горлышко, чтобы не упасть. Щёки пылали, и от усилий, и от перца, который проникал сквозь кожу, просачиваясь в вены. Пальцы ног и икры щипало как от электричества.
Мама подняла меня и переставила во второй кувшин.
Мы сделали четыре кувшина ла бай кай: два для нас и два для семьи Йена. Кувшины стояли навытяжку у дверей кухни в обоих домах, чтобы про них не забывали и потихоньку ели их содержимое грядущей зимой.
Когда мама вытащила меня из последнего кувшина, ноги ниже колен у меня были жизнерадостного цвета заката, а ещё я выучила маньчжурские слова песни.
Двадцать три
Я вернулась туда, где всё началось.
Старая маньчжурка у овощного прилавка в Чайнатауне удивлённо взглянула на меня:
– Вам нужны овощи? Или перевести письмо?
Я заговорила по-маньчжурски, пробуя на вкус каждое слово, которое выходило у меня изо рта:
– Овощи. И я принесла вам частичку нашей родины.
Она сдвинула брови и сузила глаза:
– Ты теперь говоришь по-маньчжурски, а?
Я кивнула:
– Я всегда говорила. Мне просто нужно было вспомнить слова.
Её тёплый смех заклубился вокруг меня, напомнив о дедушке Фэне. Старуха широко развела руки, рассыпав горку перцев.
– Ты принесла мне камень? Или земли? – Она принялась складывать перцы обратно в аккуратную пирамидку.
Открыв сумочку, я вытащила конверт восемь на десять сантиметров, обёрнутый в крафтовую бумагу.
– Я не знала, из какого вы города, так что привезла это из своей деревни.
Старая женщина обтёрла руки о передник из джинсовки и развернула мой подарок. Сдвинула брови и ткнула пальцем в центр фото:
– Что это?
– Это фонарь, сделанный моим папой для конкурса на Лунном фестивале. Вокруг него – моя семья и приятели-односельчане.
Её палец очертил на фото круг:
– А вот это? Как это городские ворота, и гора, и река могут оказаться на одной фотокарточке? А эти божьи коровки?
– Когда папин фонарь вращался, он отбрасывал тени всего, что есть в Вечной Весне. Но на одном фото всего этого разом заснять было нельзя, так что я отпечатала фотографии ворот деревни, горы Ледяного дракона и Реки историй на одной карточке.
И ещё я наложила поверх последний снимок, который сделала в Китае: с моей сестрой и Лиен, которые стояли перед западной стеной нашего дома, окружённые божьими коровками.
Торговка овощами поджала губы и покачала головой:
– На городских воротах написано «Вечная Весна», значит, это гора Чёрного дракона и река Чёрного дракона.
– Нет, гора Ледяного дракона, а река – Река историй, потому что так их называла моя мама.
Женщина внимательно оглядела меня, затем потёрла ресницы костяшкой указательного пальца и положила фотографию на пирамиду из китайской капусты. Отвернулась, чтобы помочь мужчине выбрать перцы. Я подождала, пока она закончит, а потом купила два пакета овощей и фруктов. Пока она упаковывала всё это, я подняла свой новый цифровой аппарат и сфотографировала её.
Я твердила себе, что не надо тут же смотреть на экран – я всю свою жизнь прожила без удовольствия немедленной цифровизации, – но всё равно посмотрела. Старая женщина на фото была идеально освещена, морщины на костяшках выглядели резкими. Повернув к ней камеру, я показала изображение на дисплее.
Она засмеялась:
– Ох ты, это же я! Как это ты сняла меня и сделала так, что фотография тут же появилась?
Пожав плечами, я улыбнулась:
– Это легко. Я ведь шаманка.
Её взгляд встретился с моим.
– Это лучше камня или земли. – Она ласково провела пальцем по правой кромке фоторамки, привлекая моё внимание к той части снимка, где на последнем моём фото из Китая держались за руки, стоя перед западной стеной дома нашего детства, Айнара и Лиен. Красную кирпичную стену покрывали божьи коровки, подсвеченные оранжевыми лучами заката.
И тогда я с головокружительной проницательностью влюблённости поняла: это – то самое фото.
Я устремила взгляд на размытую правую сторону карточки, и кончики пальцев закололо от шока контакта. Подавшись вперёд, я думала о моей сестре, моей племяннице, моей матери.
Рука задрожала.
Жар прокатился по ней вверх, и я ощутила огонь во рту.
Я упала.
Я очутилась в Вечной Весне тем самым осенним днём. Лиен прыгает вверх-вниз, гоняясь за божьими коровками, которые без устали летают и садятся. Одна приземляется мне на кончик носа. Я скашиваю глаза, чтобы поглядеть на неё. Когда я моргаю, она трансформируется. Чёрные точки начинают сиять светом.
Солнце садится, и его бесчисленные лучи падают на нас.
Лиен прыгает, Айнара улыбается, и моя мама, стоя между ними, смеётся.
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
