Мёрдок уже почти дошла до кабинета отца, прихватив по пути бутылку виски, когда кто-то коснулся её рукава. Салли.
– Я была у него в то утро, – прошептала она, наклоняясь к Эм очень близко. – Он как раз вернулся с болот, отвёз им кое-какие припасы, и я лишь хотела узнать, как дела у Томми. Мы просто перекинулись парой слов, а потом я ушла через потайную дверь. Там есть дверь, которая ведёт наверх, там раньше был…
– Знаю.
– Когда я уходила, он был ещё жив.
– Верю.
– Что ты будешь делать дальше? Мейсон ведь не убивал его. Он ведь не мог. Или мог? Скажи мне!
– Я не знаю, Салли. Не знаю, – Мёрдок положила руку на дверную ручку, но повернулась к доктору. – Если ты беспокоишься за брата, но знаешь, где он, поговори со Стэном. Он профессиональный убийца. Он знает, что нужно делать.
После этого она вошла в кабинет и закрыла за собой дверь.
Кабинет отца отличался аскетичным убранством. Несколько книжных шкафов, большой письменный стол, пара кожаных кресел у окна и маленький столик между ними. Узкая койка в дальнем углу и рядом с ней платяной шкаф. После смерти супруги он переехал на первый этаж и здесь проводил своё свободное время.
Не зажигая свет, Мёрдок прошла через комнату и опустилась в одно из кресел, поджав под себя ноги. Дождь по-прежнему стучал по карнизам. Сделав несколько глотков, Эм закрыла глаза.
В кабинет вошел Стэн. Присев в соседнее кресло, он принялся возиться со свисавшим краем бинта.
– Сесиль совсем не умеет делать перевязку, – пробормотал он, пытаясь закрепить его.
– Ты хочешь поговорить об этом? – Мэд открыла глаза и посмотрела на него. – О Сес? А где же очередная порция упрёков и обвинений? Ведь вы, мужчины, всегда считаете, что в насилии виновата сама женщина, – Мёрдок сделала ещё один глоток и отвернулась к окну.
Флеминг закончил наконец возиться с бинтом и откинулся на спинку.
– Тогда, может быть, расскажешь, как всё было? – с мрачной усмешкой спросил он.
– Оставь меня в покое, – она с размаху поставила бутылку на стол и рывком поднялась из кресла.
– В покое?! – Стэн синхронно подался вперед. – Хорошо. Если ты так хочешь, я оставлю тебя в покое… Мне надоело чувствовать себя идиотом. Я перестаю понимать, что я вообще здесь делаю! Зачем я вообще тебе нужен? Для антуража? Для текстуры?.. Упрёки? Да к чёрту их! Ты хочешь, чтобы я уехал? Хорошо! Я сделаю это утром, ты не против? Потерпишь еще несколько часов моё присутствие?
Посмотрев на Стэна долгим взглядом, Мёрдок процедила сквозь зубы: «Идиот» – и сделала несколько резких шагов в сторону двери, но вместо того, чтобы открыть её, она вдруг принялась колотить по ней кулаками с криками: «Чёрт! Чёрт! Чёрт!» Стукнув ещё раз, Эм судорожно вздохнула и сползла на пол, привалившись плечом к двери и прижав к себе колени. Полы длинного халата распластались по полу, приоткрывая её маленькие босые ступни. Она впилась зубами в свой же собственный кулак, стараясь из последних сил не зарыдать в голос.
– О, Мёрдок, прости… – Стэн опустился на колени и прижал её к себе, накрыв сжатый кулак ладонью. – Послушай, всё закончилось, – он провёл ладонью по её волосам. – Забудь об этом. Мы всё это решим и уедем отсюда. Обратно в Мемфис. Или останемся здесь, если ты так захочешь, – её голова прижалась к его плечу, тело вздрагивало от рыданий. – Всё будет так, как ты захочешь, просто скажи, чего ты хочешь?
«Хороший вопрос, чего я хочу», – подумала Мёрдок. Прямо сейчас ей хотелось выпить ещё виски и забраться под тёплое одеяло, только не в её постели, провонявшей Рэндаллом, а… да в любой другой. Ей было всё равно. От выпитого голова наливалась приятной тяжестью, отгоняя все мысли куда-то на задний план.
– Знаешь, забавно, – сказал вдруг Стэн. – Сесиль отдала мне сегодня мой порсигар. Оказывается, она нашла его у дома еще в то утро, после покушения, но никак не решалась подойти. Такая скромница…
«Пару часов назад эта скромница была готова пристрелить Рэндалла Мейсона из охотничьего ружья», – усмехнулась про себя Мёрдок.
– Но… хочешь… хочешь, я расскажу тебе про портсигар? – он убрал волосы с лица Эм и посмотрел на неё, она только кивнула в ответ. – Хорошо, – он вздохнул, словно собираясь с силами. – Помнишь, я как-то рассказывал тебе о своих родителях? Так вот, после смерти отца меня приютил один его приятель – Арчи. Он был офицером в отставке и, повидав немало дерьма, наслаждался жизнью сполна, пока я горбатился на всяких поганых работах. Не то чтобы в этом была большая необходимость. Арчи давал достаточно денег, чтобы я не голодал и не носил рваную одежду, но я рано понял, что деньги открывают многие двери. Я копил на особый случай. Когда мне было пятнадцать, Арчи увёз меня в Японию. Он был без ума от гейш. Гейши, гейши, гейши. Целыми днями он только и говорил, что о гейшах. Я думал, старик бредит, пока не встретил её… – Стэн достал из кармана брюк портсигар и повертел его в пальцах. – Ты не против, если мы переместимся обратно в кресла?
Получив молчаливое согласие Эм, он поднялся и протянул ей руку. Устроив её у себя на коленях, он продолжил:
– В Киото для меня не было работы, и я слонялся целыми днями по городу, глазея на храмы, или пропадал в кварталах проституток и гейш. Там я и увидел её.
Её звали Наоко. Мне нравилось наблюдать за ней издалека, как она ведёт чайные церемонии или гуляет в садах, беседует с кем-то. Её движения завораживали, и если бы я был художником, непременно написал бы её портрет, чтобы запечатлеть эти тонкие черты, грацию, стать… Она казалась мне каким-то неземным созданием. Впрочем, с кем я мог сравнивать? Портовыми шлюхами и простолюдинками. Наоко действительно была из другого мира. И я даже не помышлял о том, чтобы заговорить с ней. О чём? Что я мог предложить такой женщине, как она? Чем я мог её заинтересовать? Я за всю жизнь прочёл лишь букварь и худо-бедно умел писать. После смерти отца Арчи не сильно заботился о моём образовании. Она играла на флейте, а я в то время даже не знал, как называется такой инструмент. Да что говорить, я до сих пор плохо разбираюсь в искусстве.
Наоко подошла ко мне сама. Это я думал, что наблюдаю незаметно, а она почти сразу заметила меня. И вот в тот день она гуляла в саду с другими гейшами, и я упустил её из виду. Я начал искать её, метаться от тропинки к тропинке, пока не обернулся и не столкнулся с ней нос к носу. Должно быть, у меня был очень дурацкий вид в тот момент, потому что она рассмеялась, и это ещё сильнее вогнало меня в краску. Тогда я ещё мог краснеть от смущения.
Она спросила меня: «Зачем ты следишь за мной?» И она обратилась ко мне по-английски, а я… Знаешь, что я сделал? Дал дёру! Когда я рассказал об этом Арчи, он ржал так, что я думал, его хватит удар. А потом он отвёл меня в окия, где жила Наоко. Он заплатил за чайную церемонию и оставил нас вдвоём. Мне хотелось провалиться на месте, но Наоко быстро помогла мне преодолеть неловкость. Я не знаю, это была просто какая-то магия. Десять минут, и мы болтали словно закадычные друзья. Она колдовала со своими чайниками и чашками, а я уже рассказывал ей какие-то портовые байки. До этого я никогда не общался с женщинами так. Я, если честно, и не знал, что с ними можно общаться.
