на дискотеке Тёма не получил заряд адреналина и кутежа в кровь от доктора Полунина, как все остальные, но вместо этого ему оформили персональную шоковую терапию чуть позже. Поэтому с утра все были на равных. Тёме невероятно хотелось отмотать плёнку назад, на начало учебного года, учиться себе спокойно, работать, мечтать о светлом будущем… И не знать и не слышать никогда ни о какой Новой Москве, ни о какой чёрной магии, ни о каком походе за тридевять земель к кисельным берегам. Пусть даже тучи над головой никогда не развеются, и никогда из-под земли не пробьётся росток, но…. Всё же было хорошо, ведь можно было жить и так. Ходить на завод, после работы заниматься любимым делом, жениться на Насе и завести общих детей. Человек, в конце концов, ко всему привыкает.
Но у Артёма, видимо, на лбу написано: «Расскажи мне все свои секреты, а то я слишком спокойно сплю!» И сейчас он с содроганием думал о том, что нужно выходить на улицу. Вдруг там ещё остались люди, которые решат, что он хороший слушатель и ответственный хранитель секретов.
Как ни хотелось обо всём забыть и думать о приятном, чёрные мысли лезли в голову. Тёма строил возможные варианты развития событий, придумывал вероятные причины сложившейся ситуации.
Знал ли Горбунов всю правду о Новой Москве? Что если он на них работает, и весь этот поход – это просто очередной заказ сверху? Очередное грязное дельце Союза Учёных, прикрытое благородной целью и авторитетом Горбунова? Отчего Тёме нужно было молчать, скрывать правду даже от своих родных? Не потому ли, что простым смертным из сырьевого придатка нет места под солнцем, они не должны знать о лучшей доле? Неужели, его, без его ведома, завербовали в стан врага? Всё из-за того что он иммунный. Они хотят, чтобы он провел их к Беловодью, а потом убьют и пустят на котлеты, чтобы не оставлять свидетелей. А Москва тем временем умрёт сама по себе, задыхаясь от смрада химических облаков и травясь едой из плесени и грибков.
Однако новые москвичи не учли одного важного фактора. Он больше не слепой дурак, которого можно сладкими речами загнать в ловушку. Нет. Он всё знает. И не получат они никакого Китеж-града, он не для таких, как они, он для чистых сердцем. Они уже уничтожили весь мир, опошлили и очернили даже то, что удалось восстановить из руин, и теперь хотят то же самое сделать с последними остатками природы и жизни. Нет уж, пусть встречают свою смерть тут, на своих золотых туалетах и в объятиях своих безногих любовниц из Зоопарка.
Иллюзии были разрушены. Артём понял, что в этом мире он был один, а против него – всё человечество. Привычного мира вокруг больше не было. Впервые в жизни он собирался выходить из дома и не знал, вернётся ли обратно.
Мама гремела посудой на кухне, брат возился в коридоре с машинками. Повсюду люди. Невозможно даже выйти из комнаты, чтобы не встретить кого-нибудь, кто может залезть тебе в голову и увидеть твои мысли. Тёма вскочил, трясущимися холодными руками натянул штаны и футболку, достал из шкафа пыльную кепку и посмотрел на себя в разбитое зеркало на дверце шкафа. Хотя бы зеркало не врёт и не преподносит сюрпризов – в осколках по-прежнему отражался он, с неизменными татуировками на левой руке и неизменным блестящим взглядом тёмных глаз.
Стараясь не привлекать внимание домашних, Тёма открыл окно и спрыгнул на улицу. Пока не начался дождь, нужно успеть к Горбунову. Пора расставить все точки над i.
Свинцовое небо грозно нависло над городом, готовясь пролиться липким дождём. Тёма шёл домой к учителю, озираясь из-под кепки по сторонам – лишние глаза и лишние вопросы ему ни к чему. Он старался вести себя естественно, встречая знакомых и соседей, но внутри у него начинала бушевать паранойя – казалось, что все вокруг знают про его поход, что любой может залезть к нему в голову и прочитать мысли. Вокруг столько людей, и кто знает, кто из них эмпат, кто маг, а кто умеет видеть чужое сознание. Тёма бы уже ничему не удивился, даже если бы встретил человека, который может предсказывать будущее или видеть чужие намерения. Вокруг же все, ВСЕ, могут путешествовать по демке! А он даже не знает, насколько это опасно или безопасно для него! Вдруг он уже прокололся? Он же столько времени провёл с Насей, а она склад батареек может найти за несколько километров, просто сконцентрировавшись! А вдруг против иммунных заговор?
К тому моменту как он дошёл до подъезда Андрея Николаевича, у него только что пар из ушей не валил от мыслей и страхов. Тёма оглянулся пару раз по сторонам и быстро зашёл в дом. Там встал на тёмной лестничной площадке и выдохнул. Вроде удалось пробраться незамеченным.
На улице становилось всё мрачнее от приближающегося дождя, и свет почти не проникал через окно в подъезде. Артём сложил руки на груди и попробовал сконцентрироваться. Нужно составить речь. Очень аккуратную и продуманную. Выяснить всё. Без обиняков спросить про не-иммунных людей, почему никто ещё не догадался про поход, если все вокруг могут путешествовать по демке. А потом надо выяснить про Новую Москву. Знает ли про неё учитель. И на кого он работает. И рассказать про Даню. Да, как-то так.
Артём нажал на липкую кнопку дверного звонка, и за дверью раздалось дребезжание старого механизма. Он слышал, как учитель прошаркал из комнаты и подошёл к глазку. Через несколько мгновений дверь неспешно отворилась.
– Добрый день, Артём. Чем обязан? – как обычно вежливо поинтересовался учитель.
– Здравствуйте. Можно зайти? Я к вам, – лаконично ответил Артём, стараясь не говорить многого в общественном месте. Он твёрдо смотрел в глаза учителю и даже приподнял бровь, чтобы показать взглядом всю важность ситуации.
– Конечно, проходи, – просто ответил Андрей Николаевич и освободил проём, пропуская в квартиру ученика.
Жилище учителя было очень скромным, но опрятным. Как заслуженному исследователю и ветерану войны ему выдали двухкомнатную квартиру – одну комнату под кабинет, другую под спальню. Мебели и предметов интерьера там было очень мало, зато повсюду были книги. Это с детства поражало Артёма.
Когда они с мамой приходили в гости к другу семьи, маленький Тёма с удовольствием рассматривал таинственные фолианты с непонятными картинками и неведомыми записями, ведь у них дома ничего подобного не было. Его мама не умела ни читать, ни писать, потому что её рождение пришлось на
