— Меня никогда не интересовал положение Демида в обществе, сфера его работы или количество денег на его счёте. Я встречалась с ним, даже не зная об этих наследственных делах…
Галина Германовна рассмеялась, изящно запрокидывая голову назад. Вот теперь они похожи, мать и сын, и от этого мне стало не по себе.
— Всё значительно проще, чем я себе представляла. Если Демид даже не сказал тебе, кто есть на самом деле, он действительно не рассматривает тебя всерьёз. Рядом с ним должна быть сильная, уверенная в себе женщина с амбициями, в большей мере деловой партнёр, которая позволит ему стать ещё успешнее, а не кроватно-кухонный гарнитур сомнительных умственных способностей.
Я не могла поверить: как может эта красивая, статная, интеллигентная женщина унижать меня, при этом не меняя учтивого выражения лица и улыбаясь? Она для этого отослала Демида, переговорить с глазу на глаз? Такое лицемерие и выдержка пугали больше, чем пистолет у виска.
— А вы не боитесь, что она будет настолько успешной, целеустремлённой и сильной, что заберёт Демида всего, с потрохами, уведёт из семьи, оставив вас ни с чем?
На секунду бровь Галины Германовны дёрнулась вверх, но это было единственным проявлением эмоций, после чего годами выработанная маска и модель поведения вернулись на место.
— Мне кажется я тоже знаю, почему он остановил свой выбор на мне. — продолжила я, стараясь говорить спокойно, с силой сжимая пальцами красный цветок на запястье, словно он мог мне помочь. — Я не похожа на вас, и вы правильно сказали, я полностью отличаюсь от того, с чем Демид имел дело раньше.
— Мне всё равно на тебя и твои слова. И, если ты навоображала себе, что сможешь со мной тягаться, девочка-сирота, продавец в магазине, студентка сомнительного заочного ВУЗа, тебе стоит подумать ещё раз. Я и не через такое переступала. Повторю: Демид — мой сын, и он будет делать то, что скажу ему я, потому что только я знаю, что для него лучше. — Она замолчала, позволяя проникнуться мощью своей угрозы, а через минуту добавила: — Тебе стоит уйти до того, как он вернётся, объяснюсь с ним сама. Надеюсь, где выход, ты помнишь.
Галина Германовна поднялась с дивана, подошла к мусорному ведру, искусно замаскированному дизайнером под напольную вазу, и бросила туда подаренный мной букет, ставя тем самым жирную точку в нашей аудиенции.
Стук моих каблуков гулким эхом разносился в пространстве чужой квартиры, будто скорбный звук метронома. Знаете, о чём я думала, пока шла к выходу из этого дворца, нет, из этой золотой клетки? «Чем Демид заслужил такую мать, которая выставляет его, как лот на аукцион?» Это ведь шок, да? Я ведь должна была сейчас чувствовать боль, обиду, несправедливость, гнев, испытав такое унижение. Но ничего этого не было, только желание срочно принять душ и тереть себя мочалкой до тех пор, пока вся эта грязь не слезет с меня вместе с кожей. А ещё я понимала, что не смогу смотреть Демиду в глаза, если мы теперь столкнёмся.
У организма свои представления о способах борьбы с шоком и стрессом. Хоть и понимала, что плакать сейчас совсем ни к месту, но слёзные железы уже начали свою работу по самоочищению, заволакивая мои глаза туманом. Мне и так с трудом давалась эта бесконечная лестница в подъезде, готова была снять каблуки и пойти босиком, а тут ещё слёзы. И из носа вот-вот потечёт… “Аля, дыши, дыши глубже…” Ничего не видя перед собой, шла по наитию, не меняя темпа, иначе бы ещё и ноги себе переломала, как вдруг врезалась в кого-то. Оступилась от толчка, но меня поймали за локоть. Демид? “Только не он, пожалуйста…” Подняла голову, стараясь рассмотреть мутными глазами стоящего передо мной человека и шумно выдохнула, то ли от облегчения, то ли от неожиданности. Даже сквозь слёзы я узнала красивое лицо Клима Азарова.
[1] Сорта шампанского по количеству сахара
Глава 12
Ангелоподобный Азаров, наверное, был мне послан свыше, когда до них дошли речи Галины Германовны. Так сказать, уравнять дневной баланс дерьма и мёда. Вопросов к его появлению было куча, но сил разбираться с этим сейчас у меня нет. Клим, всё ещё придерживая за локоть, молча вывел меня из лестничного лабиринта.
— Где здесь остановка? — покрутила я головой, как только мы оказались на улице, не соображая, в какую сторону теперь нужно было идти.
— Далеко, — ответил тот, и мне показалось, что я уловила злые нотки в его голосе, — садись в машину.
Не сопротивлялась, села, хотя понимала, что всё происходящее странно, даже нереально. Как он появился здесь? Зачем возился со мной? Куда вёз? Отчего такой злой? Но у меня настолько притупились от шока чувства и разум, что мне проще было делать всё то, что Азаров говорил, чем выяснять отношения и принимать решения самой.
Ехали в тишине. Я отвернулась к окну. Как раз вовремя: из глаз и носа потекло. Быстро справилась с сыростью на своём лице с помощью бумажных платочков, шумно шмыгнула носом пару раз, и на этом всё, истерика закончилась. Годы тренировок по подавлению эмоций даром не прошли. Пролившиеся скупые слёзы не только позволили чётко видеть, но и мысли привели в порядок.
— Куда мы едем? — спросила хмурого, сосредоточенного на дороге Клима.
— Туда, где можно напиться без посторонних глаз.
— Зачем нам пить? — не унималась я.
— После такого только алкоголь поможет…
— Какого такого?
Клим посмотрела на меня с сомнением, будто я нарочно изводила его тупыми вопросами, а на самом деле всё и так было понятно. Не отвечал, лишь покачал головой и снова отвернулся к лобовому стеклу. Мысли о Демиде, Галине Германовне, теперь вот и о Климе нашинковали мой мозг просто не просто в винегрет, а в фарш. Не могла понять, как у него это получилось (по лицам читает или ясновидящий), но Азаров дело говорил — надо было выпить.
Машина остановилась у какого-то закрытого клуба. Закрытого не в смысле членства, а в принципе закрытого — по графику работы он открывался в 19:00. Но физиономия Клима и тут сотворила чудеса. Нас двоих разместили у барной стойки, на которую радушный бармен выставил бутылку Кальвадоса[1], пару стаканов, ведро со льдом, тарелку оливок, а сам растворился. Азаров разлил, и мы, не чокаясь выпили по первой. Обещанного грушевого послевкусия я не ощутила. Зато крепость алкоголя обожгло нутро так, что снова навернулись слёзы. Быстро закинула в рот кусок льда, на что сидящий рядом только снисходительно хмыкнул.
— Откуда ты там взялся? — наконец, я задала вопрос, который интересовал меня с самого начала.
— Я там живу.
— И Демида знаешь?
— Знаю.
— А, точно, соседи же…
— Нет, точно не соседи, — передразнил он меня и ухмыляясь добавил: — Братья.
Я развернулась к нему всем корпусом, не веря услышанному:
— Он что — Азаров?!
Мы смотрели друг на друга, я — недоверчиво, Клим — как на слабоумную. Настала его очередь удивляться.
