Книга Няня для трудного папы - Эльвира Смелик

Вздох вырвался сам собой, совсем лёгкий, но Котенков, похоже, всё-таки его уловил, спросил, тронув волосы:

– До сих пор сомневаешься?

Арина лежала, навалившись на его бок, прижимаясь щекой к его груди, ощущая ровный стук сердца, и не решалась приподнять голову, посмотреть в лицо, встретить взгляд. Потому что – да, сомневалась. Не жалела, но сомневалась. Да сих пор. Хотя, скорее всего, даже отодвинуться бы не смогла.

– Лёш…

Продолжить дальше не получилось, потому что Котенков поражённо воскликнул:

– Как ты меня назвала? Серьёзно? Я не ослышался? А я уж испугался, что теперь навеки останусь Алексеем Львовичем.

Арина чуть развернулась, упёрлась подбородком ему в грудь – нарочно – посмотрела с упрёком:

– Ты так и будешь вечно меня подкалывать?

– А… ну… – он поморщился, аккуратно сдвинул её подбородок, – это просто защитная реакция.

– Защитная? – Арина окончательно перевернулась на живот, сложила руки у него на груди, и опять упёрлась подбородком, только уже в собственные ладони. – На что?

– На кого, – поправил Котенков. – На тебя. – Коснулся пальцем кончика её носа, потом сдвинул его ниже, провёл по губам. – А ты что хотела? Уже в первую встречу, можно сказать, сразила меня наповал.

– Я же не нарочно! – оправдалась она. – Я же правда растерялась и испугалась. А тут ещё Макар на ухо рявкнул «Поезжай!»

– Ариш, спасибо тебе, – неожиданно выдал Котенков.

– За что?

– За Макара. Никак у нас с ним не складывалось. До тебя.

Арина снова сползла ему на плечо, хотя и не решилась отстраниться, просто спрятала лицо. И он поинтересовался озадаченно:

– Ну? Чего ты опять?

– А если он… – пробормотала Арина обеспокоенно. – Ну, он же очень обижен из-за того, что ты женился на Евиной матери. А теперь опять… То есть…

Вовсе не претендовала она на роль новой жены, вообще столь далеко не заглядывала, и не стала сразу считать своё положение чем-то равноценным. Просто так на словах получилось, и в голову не приходило, как сказать по-другому. Но Котенков и не стал дожидаться, пока она закончит, произнёс:

– Я понял. – А потом добавил: – Кстати, у Евы я спрашивал. И она не против, чтобы ты с нами насовсем осталась.

Насовсем? Но она и правда ещё даже не задумывалась ни о каких перспективах. Разве только о самых ближайших. И те тревожили.

– А Макар?

– А что Макар? – Котенков усмехнулся. Но он ведь не скажет сейчас, что мнение того неважно. – Мы же только что о нём говорили. И знаешь, я иногда даже ревную. Он к тебе относится лучше, чем ко мне.

Губы сами собой растянулись в улыбку, Арина сумела только чуть-чуть её притушить.

– Ну… это именно потому что ты для него родной и слишком много значишь. А я – в принципе никто. Поэтому ко мне и требований меньше.

– Прямо уж «никто», – Котенков критично хмыкнул. – А убежал-то он к тебе. Не к другу какому-нибудь. И даже не к… девочке своей.

– Она живёт слишком близко. Там бы ты его сразу нашёл, – предположила Арина и всё-таки приподняла голову, заглянула в лицо. – Лёш, – кажется, она получала удовольствие, в такой форме произнося его имя, хотя дело, конечно, не в этом. – Не переживай из-за неё. Именно потому что у тебя так случилось, Макар и будет осторожней. Он очень свою маму любит.

– Ну вот, опять, – неожиданно нахмурился Котенков.

– Что? – встревожилась Арина.

Наверное, не стоило упоминать про его первую жену – получилось упрёком.

– Ты его понимаешь лучше, чем я, – пояснил Котенков обиженно, и она снова улыбнулась, предположила иронично:

– Наверное, потому что я психолог.

– Ну, конечно! – воскликнул Котенков. – Ты…

Он неожиданно развернулся, так что Арина соскользнула с его плеча, приподнялся, перекинул через неё ногу, навис и – замер. Только смотрел, не отрываясь. Взгляд перемещался по лицу, встречался с её взглядом, и было в нём что-то такое, не только чувственное, отчего по телу разливалось умиротворяющее ласковое тепло. И не только по телу. Добиралось прямо до сердца, лишало плотского, превращая в сплошное ощущение одуряющего счастья. Даже пугающего тем, насколько оно было огромным и всеобъемлющим.

Наверное, сейчас Арина, как снеговик под жаркими солнечными лучами, растает, растечётся сладкой розовой лужицей.

Кажется, никогда с ней такого ещё не было. Потому – немножко не по себе. А Котенков вдруг свёл брови, скривил уголок рта.

– Что-то не так? – снова встревожилась она.

– Скажешь тоже, – улыбнулся он ехидно и нежно. – Наоборот. Ты… – он перебрал разметавшиеся по подушке пряди её волос, коснулся щеки, провёл подушечками пальцев по подбородку, по шее, вдоль ключицы, словно убеждался в реальности, и убедился: – настоящая. Мне с тобой очень легко. Не знаю, – Котенков на мгновение задумчиво сжал губы. – Мне словами никак не сказать. Ну, будто… своя. Родная. – Усмехнулся. – И забавная. Когда я тогда в комнату зашёл, а вы с Евой хохотали. Как же тяжело было… в стороне стоять. Так и хотелось с вами. Завалиться, схватить в охапку, обеих, прижать покрепче. Ну и… – он умолк, знакомо прищурил один глаз. – Но это лучше уже без Евы.

– Ой! – опомнилась Арина. – Её же скоро из школы пора забирать!

Котенков разочарованно насупился.

– И что? Совсем уже нет времени?

– Есть. Немного, – проговорила она, скосив взгляд на стоящий на столе будильник.

– Тогда, – произнёс он, наклоняясь и едва ощутимо, но невероятно дразняще касаясь губами её уха, – может, не будем его зря терять.