приятно знать, что ты всё ещё жив, — женский голос обволакивал, заставляя чувствовать его глубину и власть. Голос провидицы раздавался из пергамента, и по мере того, как произносились слова, руны, написанные на нём, постепенно исчезали. — Не знала, что теперь ты помогаешь человеческим ведьмам и бездарным демонам.
Последние слова прозвучали как неприкрытое оскорбление, и, если я милостиво пропустила свою нелицеприятную характеристику, то насчёт Асуки готова была спорить, причём до хрипоты! Не такой уж он и «бездарный», если смог смотаться из Преисподней, пусть и при помощи Смерти. А тот факт, что Сатана усиленно старается его вернуть в лоно демонической семьи, говорит не только сам за себя, но ещё и о том, что моего фамильяра боятся и уважают, поэтому и хотят, чтобы он выступал на стороне темных сил.
— Лейла, врать нехорошо. А уж в том, что оракул Преисподней знает обо всём ещё до того, как это свершилось, я ни секунды не сомневаюсь, — со смешком пожурил невидимого собеседника Рафаил.
— Ты прав, — мягко рассмеялась в ответ женщина. — По старой памяти я помогу тебе решить возникшую проблему, но не думаю, что Сатана оставит в покое девчонку, а Асуке даст возможность жить спокойно.
— Это уже мои проблемы, — сказал, словно отрезал высший демон, нехорошо прищурив серебряные глаза. — Что нужно сделать, чтобы вернуть фамильяру Василисы единство мыслей?
— В вопросе уже скрыт ответ, — проворковала Лейла. — Проведи ритуал скрепления хозяина и фамильяра — это поможет взять под контроль альтер эго Асуки. — На долю секунды голос умолк, но потом всё же решил поделиться кое-какими сведениями: — Но помни, что со смертью ведьмы умирает и её фамильяр, связанный с ней магической клятвой. Они на такое готовы? — Вопрос, судя по всему, предназначался нам с хвостатиком.
В комнате повисла напряжённая тишина, а Рафаил даже подался вперёд, стремясь не пропустить ни одной мимолётной эмоции на наших ошеломлённых лицах. Я, конечно, была не против подобного рода ритуала, тем более что этого требуют консервативные традиции магического мира, но согласится ли Асука добровольно отдать себя в кабалу, особенно если учесть, что демон не так давно вырвался из-под гнёта Сатаны? Так же вспомним о том, что мой жизненный срок отмерен в лучшем случае восьмьюдесятью годами, а вот демоны могут жить тысячелетиями, да и про преждевременную кончину забывать не стоит.
— Я согласен! — Твёрдый голос фамильяра даже на секунду не позволил усомниться в правильности принятого решения.
— Вот и отлично, — ещё один смешок, только на этот раз с издёвкой. — Что же, Рафаил, твою просьбу я выполнила, следовательно, нас с тобой больше не связывает клятва долга, поэтому спешу откланяться.
— С-спасибо, — шок-шоком, а привитые сердобольными родителями с детства хорошие манеры дают о себе знать, — как за помощь, так и за проявление подобного рода магии, о которой мне было до этого момента неизвестно.
— О, Сатана, да она же ещё совсем ребёнок, который только-только начал осваивать азы магии, — теперь голос Лейлы сочился неприкрытым ядом. — Рафаил, заклинаю тебя Всадниками Апокалипсиса, откажись, пока не поздно, от провальной затеи помочь этой глупышке. Она же тебя, словно якорь, ко дну потянет!
— Повторяю: это уже мои проблемы, — отчётливый скрип зубов и сгустившаяся за плечами рагнара чёрная аура красноречиво свидетельствовали о том, что оракул Преисподней порядком подзадержался в городской квартире.
— Что же, ты сделал свой выбор, — печально вздохнул голос. — Тогда прощай. Вряд ли мы ещё увидимся.
Стоило Лейле замолчать, как последние руны поспешно истаяли на свитке и он, тоненько зазвенев, испарился, словно его и в помине не было. В комнате снова повисло напряжённое молчание. Рагнар выжидающе смотрел на меня и демонёнка, Асука нервно дёргал хвостом и всем своим видом буквально вопил о том, что уже давно для себя всё решил и вопрос, относительно ритуала, обсуждению, а тем паче отмене не подлежит, а я же пыталась переварить пророчество Лейлы.
Подавив очередной горестный вздох, бросила взгляд на настенные часы — половина пятого утра.
— Я так понимаю, что обряд всё же состоится? — вернулась к решению насущных проблем, справедливо рассудив, что о словах Оракула подумаю на свежую голову. — Тогда первый вопрос на повестке дн… То есть, раннего утра: кто его будет проводить?
— Я, — уверенный голос Рафаила не очень-то вселял в сонную меня уверенность. — Пока буду чертить ритуальный круг, принеси, пожалуйста, нож, заговоренный кубок, пять белых и пять чёрных свечей.
Послушно испарившись по направлению к кухне, где лежали нужные предметы, только мысленно диву давалась. Нет, меня не удивляло то, что высшему демону известен ритуал скрепления фамильяра и хозяина — всё-таки за ту туеву тучу лет, которые Рафаил коптит небо, можно было научиться чему угодно. Меня всё сильнее настораживал тот факт, что малознакомый рагнар всеми силами стремится помочь одной нерадивой ведьмочке (а сегодня так и вообще наплевал на предостережение Оракула). Нет, лестно, конечно, иметь такого всемогущего друга, но, насколько помню, у этого самого друга были свои мотивы. А именно месть Сатане. Поэтому вопрос, с какого бока здесь я, можно сказать, стоит ребром.
Я, конечно, помню, как Рафаил вскользь упоминал о человеке, открывшем ему глаза на вселенское зло, выраженное наглой мордой повелителя Преисподней. Но ни за что не поверю, что при виде меня рагнара ностальгия по давно ушедшим временам замучила в самом-то деле! Да и сложно было понять, кого именно под бесполым словом «человек» подразумевал демон. Обаятельная девушка или всё же друг мужского пола? Хотя, мне-то какая к демонам разница?!..
Задумчиво доставая из шкафчиков необходимые предметы, заказанные Рафаилом, углубилась в совершенно неуместные воспоминания. Отчего-то было важно вспомнить половую принадлежность друга Рафаила, заменённого на обезличенное «человек».
Сидя на кухне родной квартиры, после поспешного и некультурного бегства ворма из больницы, пыталась выведать у нежданного негаданного союзника как можно больше информации о его личной жизни:
— Насколько понимаю, интересоваться причиной разлада с верховным руководителем всемирного зла бесполезно?
— Устав от кровопролитных битв, на одном из сражений спас смертельно раненого человека, — не стал скрытничать рагнар. — Этот человек научил меня, что жизнь не состоит из одних только сражений за право называться сильнейшим и бессмысленных приказов. Наблюдая за его жизнью, я всё никак не мог перестать удивляться тому, как вы, смертные, радуетесь мелочам, грустите о незначительных вещах и стремитесь к чему-то большему, когда, казалось бы, уже пора опустить руки и сдаться.
— И… где сейчас тот человек?
— Мёртв. Он пожертвовал собой ради моего спасания.
Значит, это всё-таки был мужчина… Ну, или мне так хочется считать — ведь слово «человек» мужского
