Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
и их последующему распространению на занимаемых НРА территориях.
Однако с усилением кризиса в политическом диалоге Москвы и Гоминьдана взаимодействие в военной сфере потеряло свое основание и было свернуто. Отказ Чан Кайши от следования директивам Москвы, поддержки единого фронта с КПК привел к тому, что деятельность коммунистических организаций оказалась под угрозой, а ИККИ и ВКП(б) утратили возможности влиять на развитие внутриполитической ситуации в Китае. Дальнейшее оказание военной помощи Гоминьдану противоречило курсу ВКП(б) на поддержку китайских коммунистов в борьбе за власть.
Таким образом, в 1920-х гг. ведущим в сотрудничестве СССР и Гоминьдана являлся политический, а не военный аспект. Последний, при всей его значимости как для китайской, так и для советской стороны, следует рассматривать как инструмент для достижения политических целей.
Глава 3
Взаимодействие Советского Союза и Гоминьдана в 1932–1942 гг
3.1. Политическое сотрудничество СССР и Гоминьдана
В начале 1930-х гг. рост экспансионистских и милитаристских настроений в Токио привел к изменению международной обстановки на Дальнем Востоке. Для Гоминьдана утрата северо-восточных провинций представляла серьезную опасность. В условиях продолжавшейся гражданской войны, внутрипартийной борьбы в Гоминьдане, снижения авторитета Чан Кайши после потери Маньчжурии дальнейшее расширение японской агрессии угрожало ГМД утратой власти. Руководство Гоминьдана столкнулось с необходимостью поиска союзников, способных оказать давление на Японию и предотвратить ее дальнейшую экспансию в Китае. Поскольку Кремль также не был заинтересован в усилении позиций Токио на континенте, это создавало основания для возвращения Москвы и Нанкина к двустороннему диалогу.
Однако возобновления советско-китайских отношений немедленно после начала японского вторжения в Маньчжурию не последовало. Уровень взаимного недоверия сторон оставался высоким. СССР изначально занял нейтральную позицию по отношению к событиям в Северо-Восточном Китае. Отчасти это было обусловлено тем, что Москва и Токио поддерживали контакты с момента их восстановления в 1925 г., и в рассматриваемый период они были продуктивнее отношений с Англией, США и Китаем665. Кроме того, экономические интересы СССР, связанные с КВЖД, проживание на оккупированной Японией территории советских граждан создавали практическую необходимость вести диалог с мукденскими властями. Отклонив в 1932 г. предложение об обмене послами, Москва согласилась на открытие пяти консульств Маньчжоу-Го на территории СССР и такого же количества советских представительств в Маньчжурии666. В совокупности с начавшимся летом того же года обсуждением с Токио вопроса о продаже КВЖД это вызвало недовольство Нанкина. Сомнение Гоминьдана вызывала также проблема целесообразности восстановления дипконтактов с государством, оказывающим поддержку силам КПК, продолжавшим вооруженную борьбу против центрального правительства.
Тем не менее военно-стратегические мотивы подталкивали руководство ВКП(б) и ГМД к сближению. Для СССР с его относительно слабой системой обороны на Дальнем Востоке было важно избежать усиления Японии. Попытка Нанкина воздействовать на Токио через Лигу Наций осталась безрезультатной. Комиссия Литтона по расследованию событий в Маньчжурии, действовавшая по поручению Лиги, признала действия Японии спланированной агрессией, но не предполагала введения против нее экономических санкций. Согласительные процедуры категорически не устраивали китайскую сторону667. В этой обстановке Национальное правительство было всецело заинтересовано в международной поддержке. 26 июня 1932 г. Янь Хуэйцин, возглавлявший китайскую делегацию в Комитете по разоружению в Женеве, обратился к наркому М.М. Литвинову с предложением о переговорах по восстановлению дипломатических отношений. 12 декабря 1932 г. СССР и Китайская Республика заявили о возобновлении официальных контактов668. О потенциале военно-стратегического партнерства двух стран говорит тот факт, что за короткий промежуток времени с 1932 по 1937 г. они прошли путь от формального восстановления консульских отношений до партнерства в области обороны и на международных дипломатических площадках.
Первая попытка реализовать общие интересы СССР и Китая в официальном двустороннем соглашении была предпринята Нанкином в 1933 г. Китайский МИД форсировал переговоры с Москвой, так как в феврале 1933 г. Япония захватила провинцию Жэхэ, 27 марта – вышла из Лиги Наций. Это могло привести к эскалации военной активности Токио. 11 мая министр иностранных дел Китайской Республики Ло Вэньгань представил полпреду Богомолову проект договора о ненападении. Нанкин стремился добиться от СССР признания своих суверенных прав на Маньчжурию и воспрепятствовать продаже Токио КВЖД- Советские дипломаты предложили включить в проект соглашения раздел о свободе экономической деятельности СССР в МНР и в Синьцзяне. Вопросы, касавшиеся КВЖД и непризнания результатов японского вторжения в Маньчжурию в 1931 г., напротив, были исключены. Китайская сторона отвергла этот вариант договора. В итоге переговоры затянулись и фактически зашли в тупик669.
После того как японская военная активность в Северо-Восточном Китае несколько ослабла, руководство Гоминьдана пересмотрело свои приоритеты. Нанкин был убежден в неизбежности войны между Москвой и Токио и опасался возобновления японской агрессии в ответ на заключение соглашения с Кремлем. Кроме того, некоторые китайские политики считали, что пакт о ненападении не имел большого значения, так как он не предусматривал военное сотрудничество сторон670. В результате вплоть до очередного этапа японо-китайского противостояния, начавшегося в июле 1937 г., Чан Кайши надеялся путем уступок Токио если не предотвратить конфликт, то, по крайней мере, отсрочить его. Параллельно с этим руководство ГМД рассчитывало заручиться поддержкой Англии, Франции и США.
В этой ситуации весной 1933 г. СССР выступил в поддержку любых коллективных мер, которые могли быть прямо или косвенно направлены против агрессивной политики Страны восходящего солнца671. 7 марта 1933 г. НКИД информировал об этом Генерального секретаря Лиги Наций672. М.М. Литвинов сообщал: «Советское Правительство… всегда будет солидарно с действиями и предложениями международных организаций и отдельных правительств, направленными к скорейшему и справедливому разрешению конфликта и обеспечению мира на Дальнем Востоке»673. Предложение прозвучало на фоне таких важных для отечественной дипломатии событий, как признание Советского Союза США и его вступление в Лигу Наций. Кремль стремился зарекомендовать себя как активного, самостоятельного участника международных отношений в АТР, готового на равных вести диалог с ведущими мировыми державами.
В конце 1933 г. Москва предложила Белому дому заключить пакт о ненападении между США, СССР, Китаем и Японией с целью стабилизации положения на Дальнем Востоке. Однако Америка ответила отказом674. В 1935 г. М.М. Литвинов воспользовался визитом в Москву заместителя министра иностранных дел Англии А. Идена для того, чтобы обсудить с ним вопрос о перспективе создания Тихоокеанского пакта. 28 марта 1935 г. в личной беседе с ним нарком подчеркнул, что для прочного обеспечения мира на Тихом океане «нужны коллективные усилия всех заинтересованных государств»675. Предполагалось противопоставить экспансии Японии силы остальных участников соглашения: СССР, Китая, Франции, Великобритании и Голландии. А. Иден не поддержал инициативу СССР, обосновав свою позицию сомнением в готовности США к такой форме сотрудничества676.
Лондон и Вашингтон стремились
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
