Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
бедственного положения, не заслуживают сострадания. Эта социал-дарвинистская логика (смотрите главу 3) в какой-то степени объясняет и отсутствие у части элиты интереса к поддержке тех, кто по той или иной причине лишен жизненных перспектив. В отличие от этого поддержка детей рассматривается как инвестиция в будущее страны, особенно эффективная, если содействовать лучшим из лучших. 65-летний арт-дилер Анатолий не скрывает своей позиции: «Необходимо помогать здоровым и нормальным детям. У меня сугубо биологический взгляд: надо продвигать самых лучших». Согласно логике Анатолия и ему подобных, заботиться о будущем страны значит поддерживать здоровых и способных детей, пусть даже за счет меньшего внимания к другим нуждающимся группам, например детям с ограниченными возможностями.
У филантропа Вадима Мошковича есть образовательный проект, целью которого является воспитание российских высокообразованных молодых кадров. Его школа, предназначенная для самых одаренных детей, тщательно отбирает своих учеников. Школьный кампус, где живут ученики и учителя, представляет собой мини-городок на обширной территории почти в сотню гектаров с рекой и лесом. Миллиардер (с состоянием в 2,3 млрд долларов в 2016 году) вложил в подготовку этого проекта 50 млн долларов и пять лет жизни. Он путешествовал по миру, изучая лучшие школы в Европе, Америке и Азии. В конце концов он решил взять за основу англосаксонскую школьную систему. «Через пять лет наша школа будет считаться одной из лучших в стране», – уверенно заявил он. Для ее финансирования создан специальный благотворительный фонд с активами в 150 млн долларов.
Мошкович хочет поддерживать лучших из лучших. Но его взгляд на соотношение природы и воспитания довольно необычен. Он считает, что все дети талантливы, но заметно отличаются по уровню мотивации, а на внутреннюю мотивацию повлиять очень сложно: «Она зависит от сочетания воспитания и врожденных качеств». Своим образовательным проектом Мошкович также хочет вернуть долг родине: он родился в 1967 году в семье врача и инженера, учился в одной из лучших школ СССР – московской математической школе № 57, после чего окончил Московский институт радиотехники, электроники и автоматики. «Хорошее образование мне очень помогло в жизни», – сказал он. Он придает огромную ценность знаниям: «Я хочу, чтобы Россия становилась все более умной страной».
Помимо элитной школы Мошкович финансирует множество местных школ («лучших в своем регионе») в Тамбове, Белгороде и на Дальнем Востоке – в районах, где расположены его агропредприятия. Он создал в своей компании специальную внутреннюю структуру, которая занимается этой деятельностью, и сам в нее вовлечен. Он посвящает много времени тому, чтобы вникать в детали работы школ, а встречи по стратегическому планированию спонсорской деятельности компании занимают немалую часть его рабочей недели. Мошкович также поддерживает два вуза: Высшую школу экономики в Москве («яркий пример успешного вуза с профессиональной структурой управления») и Белгородский государственный национальный исследовательский университет («Теперь, когда мы сами начали заниматься генетикой и селекцией, мы создали там центр»), – чтобы обеспечить стратегическое развитие своего сельскохозяйственного бизнеса.
Александр Светаков считает, что нужно не только поддерживать лучших из лучших, но и заботиться о слабых и больных: «Наше общество любит сильных и здоровых. И не любит тех, кто к ним не относится. Поэтому никто не хочет помогать детям-инвалидам». Миллиардер владеет несколькими сотнями тысяч квадратных метров недвижимости и 20 000 гектаров земли. Несколько лет назад он построил школу для детей с ограниченными возможностями. В его школе учатся разные дети, как инвалиды от рождения, так и из семей с алкозависимыми родителями. «Знаете, большинство людей не любят думать о таких детях», – пожал плечами Светаков. Когда я спросила, стал ли он примером для других, он грустно рассмеялся: «Нет, никто мной не восхищается – ни в моем кругу, ни за его пределами». Миллиардер-девелопер рассказал мне историю, которая наглядно иллюстрирует отношение к детям с особыми потребностями в России:
Два года назад, незадолго до открытия школы, ко мне подошел известный политик и сказал: «Зачем тебе это? Давай сделаем школу для одаренных детей. Выделим пятипроцентную квоту для инвалидов, если тебе нужен PR. Но зачем отдавать им целую школу?»
Светаков, вероятно, нашел бы общий язык с художницей Марией Елисеевой, основательницей благотворительной организации «Дети Марии», которая помогает детям с легкими формами умственной отсталости. «Самое главное – не делать все за них, не класть им еду в рот, а помогать им развиваться, пока они маленькие», – сказала она. Ее ныне покойный муж, соучредитель «Яндекса» Илья Сегалович, был впечатлен результатами. Он рассказал мне, что перед одной из поездок в Италию дети выучили итальянский язык и отрепетировали пьесу, которую затем показывали итальянским детям в больницах. «Это было невероятно, – сказал он. – Никто не верил, что они способны научиться нормально говорить по-русски, не говоря уже об иностранном языке».
Филантропия в сфере искусства
Меценатство представляет собой самый прямой способ преобразования финансовых ресурсов в культурные ценности, который дает филантропам шанс на жизнь после смерти.
Если же рассуждать более приземленно, то покровительство искусству и коллекционирование произведений искусства предлагают идеальный путь для создания неформальных связей в высшем обществе[283]. В России патрону творческих людей или собирателю артефактов относительно легко войти в элитарный круг меценатов или коллекционеров, где к нему будут относиться не только как к «толстому кошельку», но и как к уважаемому человеку. Российский мир искусства относительно молод, а рынок его произведений нов, что делает их доступными для посторонних и новичков. «В Европе все статично. Там, интересуясь искусством, вы окажетесь лишь одним из многотысячной толпы, – объяснял мне в 2009 году сорокалетний банкир Кирилл, коллекционер современного искусства. – А здесь вы входите в узкий круг избранных». Кирилл ставит перед собой амбициозную цель: он хочет оказывать влияние на общество и его художественные вкусы. И, по его мнению, ему это удается. «Современное искусство сегодня в моде. Люди изменили свои представления о нем. В этом есть и моя заслуга», – с гордостью сказал он, сидя прохладным летним днем за столиком в кафе на крыше московского отеля «Хаятт».
Частные коллекционеры в России сегодня активно осваивают область, которая традиционно была уделом государственных музеев, кураторов, критиков и историков[284]. Они создают частные музеи и фонды поддержки искусства, выставляют собственные коллекции в принадлежащих им галереях или просто выступают как посредники. Людмила Лисина, жена стального магната Владимира Лисина (состояние в 2021 году – 26,2 млрд долларов), руководит небольшой галереей, где выставляются забытые работы XX века из частных собраний. Многие владельцы трепетно относятся к предметам из своих коллекций и
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
