Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
легендах, о которых они часто вели беседы, которые воплотились в реальную настающую жизнь. Павшие, Тьма, болотники, орден стражей… Но что-то прижгло сердце Флавиана и он понимал, что ему будет стыдно поведать своему товарищу о позорных избиениях и плене в казематах инквизиции. Шрамы на его спине по-прежнему болели, а на руках навсегда остался бледный отпечаток от кандалов, коими он был прикован к сырой темничной стене. Теперь это стало его "украшением" на всю жизнь, памятью о том, насколько может быть злобен человек.
— Посмотрим, — как всегда скупо ответил страж.
Флавиан следовал за ним по закоулкам, стараясь преодолеть свой собственный страх. Юный северянин не смотрел по сторонам, а упершись своим взглядом в плащ Галария, разглядывал колесо богов с двенадцатью спицами. У него было трудное и довольно невнятное отношение к религии, с одной стороны Флавиан видел в природе божественное начало — грамотный порядок мироустройства, взаимодействие разных существ друг с другом, уравновешивание жертвы и хищника. С другой стороны, прочитав много книг, подаренных дядей, он видел на их пропахлых древесиной страницах жестокость и убийства даже среди великих людей, разврат церковных иерархов, геноциды, многочисленные убийства и у юного пастуха в голове возникал когнитивный диссонанс. Как может сосуществовать божественный и грамотный порядок с хаосом и смертными грехами? Дополняют ли он друг друга, или входят в яростное столкновение, как Свет и Тьма? Но дядя, часто повторял, что Тьма есть ничто иное, как отсутствие Света. Но в это трудно было поверить юному пастуху, который относился ко всему с предвзятым недоверием и скепсисом. А что если это Тьма первозданна и Свет нарушил ее покой? Где же пребывают те боги, перед ликом которых совершаются эти злостные мерзости?
— Кажется, Жирак говорил именно об этом постоялом дворе? — задал вопрос Флавиан.
Ему жутко хотелось спать. Усталость будто давила ему на плечи, и он с удовольствием бы почтил мягкую постель своим присутствием, погрузившись в сон, несмотря даже на то, что ему почти каждую ночь снятся кошмары.
Улица, на которую вышли путники была намного меньше навозной, здесь было не так людно, но дорога здесь была более грязной — лужи, песок, навоз и помет перемешались во что-то липкое и грязное. На здание, где продолжал, словно водоворот, вращаться флигель, над самой дверью висела выцветавшая и поржавевшая табличка, на который грубыми мазками был нарисован серый волк, прилегший отдохнуть.
«Уставший волк», — Флавиан разгадал это немудренную и простую загадку вывески.
Постоялый двор был на удивление большим, и ни шел ни в какое сравнение с захудалой харчевней Мерьи Клоповницы или скупой и разваливающейся таверной в Верхних Рудах. Постоялый двор имел двор, располагавшийся за самим зданием. Здесь были грязные лужи, которые с долей аккуратности были заложены каким-то грязным тряпьем, старыми рубахами, ветхими поношенными панталонами. Между улицами, к самому входу были проложены поверх грязи три, скрепленных между собой дощечки Перед крыльцом стояли трое выпивших мужичков и о чем-то спорили друг с другом с ярко-выраженным речноземным акцентом.
Во дворе стояло четыре столба, между которыми были связаны крепкие веревки, на которых сушилась одежда. В ожидание грозы женщина начала снимать белью, все время поглядывая на затягивающие небосклон тучи. Молнии ярко сверкали, озаряя все в округе.
«Коваль бьет своим молотом по наковальне», — в этот раз удары этого божества, громким отзвуком и яркими вспышками отображались на небосклоне.
На заднем дворе таверны была собственная крытая конюшня, видимо для гостей побогаче. Жирак сказал, что в Уставшем волке останавливаются даже мелкое безземельное или разорившееся рыцарство. Лошади, стоявшие в стойлах принадлежали именно этим людям, чуть менее знатным, чем обычные рыцари. Это немудрено — богатые и именитые рыцари всегда смотрели с долей презрения на нищих и безземельных собратьев.
Само здание было не похожим на остальные постройки— трехэтажное, с большим количеством мелких окошек, обрамленных серыми оконными рамами. Если бы эта таверна была человеком, то к ней бы можно было спокойно подобрать такой эпитет, как «раздувшаяся», или «пузатая», по крайней мере так это выглядело со стороны. По самому строению было видно, как она задумывалась изначально, но таверна росла вместе с городом и потоком людей, желающим посетить Рэвенфилд. Путник заметил, как минимум три разных пристройки, в том числе два верхних этажа.
Мужчины косо посмотрели на рыжебородого воина, который мог внушить страху даже дикому медведю. Охмелевшие после нескольких бутылок пойла, они не стали ничего говорить вслед чужестранцу. Они о чем-то перешепнулись между собой и продолжили разговаривать о похищенной дочке Ордерика.
«Хвала богам», — облегченно вздохнул Флавиан, когда они вместе со спутником вошли в это большое и шумное заведение.
Но прошло всего лишь несколько минут, как Флавиан, разморённый спертым воздухом душного помещения, где смешался запах кислого перегара, выпивки и горелого жаркое, желал только одного — как можно быстрее добраться до кровати.
Если снаружи это здание казалось раздутым, словно живот беременной женщины, то внутри создавалось ощущение, что путники попали в обширное чрево кита, только деревянное, кишевшее самым различным людом. Тут собрались как простолюдины, в своих блеклых и потертых одеждах, так и зажиточные горожане, местные торгаши, говорившие на странном для Флавиана речноземном диалекте, так и купцы из дальних стран — смуглые и загорелые левсенийцы, островитяне, говорившие на диалекте протоимперского, рыцари в сверкающих и потертых доспехах, их пажи и оруженосцы. Цверги, болотные жители, речноземцы, имперцы. Это было самое большое здание, в котором когда-либо был Флавиан. До поры до времени…
«Уставший волк» был обширным трехэтажным зданием, пастух хотел сосчитать количество столов на первом этаже, но решил, что собьется со счету. На второй этаж вела крутая деревянная лестница, с дивными резными перилами. На втором этаже располагались комнаты, которые можно было снять за несколько дукатов всякому усталому путнику. Большое количество окон не спасло это помещение от мрака и задымления, дым от жарева и очага, смешивался с курительными трубками здешних обитателей и стелился по всей таверне, словно утренний туман. Сальные свечи горели по всему периметру помещения, освещая таверну своим ярким, но небольшим огнем. Через мутные, грязные и заляпанные окна пробивалась толика света, но она была столь ничтожна, что не могла рассеять мрак «Уставшего волка». Здесь пахло настоявшимся перегаром, жжеными волосами, табаком и алкоголем, но все это умудрялось заглушаться веянием сквозняка, который принес в ноздри Флавиана аромат жареного мяса, идущий из кухни, так возбудивший в пастухе аппетит.
Казалось, что столы расставлены в «хаотичном порядке», без всякой закономерности. Сбитые из дуба или березы, одни из них стояли узкой стороной к двери,
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
