Книга Пересмешник - Алексей Юрьевич Пехов

И он, и Анхель деликатно промолчали, не желая больше ворошить эту тему.

До того, как мы достигли моста Небесных врат, трамвай останавливался на четырех остановках, высаживая немногочисленных пассажиров. Маленький народец каждый звонок приветствовал радостными воплями. Кажется, эти личности могли кататься до посинения или до тех пор, пока у пикли не кончится электричество в их подземных банках.

Трамвай миновал мост через Канал мечты. Над островом Скала вновь бушевала гроза, и шаровые молнии носились вокруг спиралевидной башни пикли, словно карусель в парке аттракционов Прыг-скока.

Я подумал об Алисии, красивой девушке с изумрудными глазами, которая живет недалеко отсюда. Я впервые вспомнил о ней с тех пор, как мы расстались. Это было удивительно, особенно если учесть, что Алисия — это все то, что только может быть нужно мужчине. Но мои мысли занимала Эрин. И вот это было странно. Голубоглазая человеческая девчонка ни по красоте, ни по характеру, ни по своему отношению ко мне ничуть не была похожа на благородную лучэру и проигрывала ей по всем критериям. И вместе с тем я страстно желал увидеться с девушкой из поезда вновь.

Анхель, правильно расценив мои эмоции, холодно отметила, что это всего лишь банальное любопытство и ничего более. Мой амнис после общения с Клариссой искренне считала, что от большинства женщин ничего хорошего ожидать не приходится.

Когда мы проехали всю северо-западную часть Небес, светлую, ухоженную, дремлющую в червонных объятиях осени, я вышел, и ало-желтый трамвай с маленькими безбилетниками на крыше, прощально звякнув, укатил прочь.

Дом Данте — ослепительно-белый четырехэтажный особняк с мраморными колоннами, высокой лестницей и обширным дубовым парком, пристроился между морем, с которого открывался вид на Сердце и казармами гвардии Князя.

Большие кованые ворота были, как всегда, открыты. Старина Данте редко запирает двери, считая это совершенно излишней тратой времени. Он искренне верит, что никто без приглашения к нему в гости не заберется и ничего не украдет.

Что же. Его вера основывается на серьезных причинах, и одна из них — Облик лучэра, а другая — два старых каменных господина, что встречают любого приходящего в эту обитель разврата, неги и великосветских бесед.

Прямо перед крыльцом, на квадратных постаментах, восседают две каменные горгульи. Каждая семи футов ростом, тощая, с хищной зубастой мордой-черепом и распахнутыми за спиной огромными крыльями. Они зеркально отражают друг друга, лишь с той разницей, что у одной отбит мизинец на левой руке.

— Явился! — усмехнулась правая, и немного изменила свое положение на постаменте, наклонившись ко мне. — Привет, Не Имеющий Облика.

— Здравствуй, Ио, — поздоровался я с амнисом.

Данте, хитрый парень, еще во времена своей молодости, разыскал тело мертвого стоуна,[27] вырубил из него две приличные глыбины и отдал на растерзание Фионе эр’Бархен. В итоге он стал владельцем двух амнисов крайне скверного характера, но, благодаря уникальному материалу, способных самостоятельно передвигаться.

— Гляжу, твоя свита с тобой. Привет, Стэфан. Все еще не в Изначальном пламени? А? — горгулья расхохоталась.

Стэфан высказался достаточно обидно, и Ио, все еще смеясь, показал ему неприличный жест. Анхель, защищая партнера, послала амнису угрожающее предупреждение, и тот сразу же перестал валять дурака. И Ио, и Зефир ее побаиваются.

— Хозяин дома?

— Вчера был дома. Сегодня, вроде, не выходил, — пожал плечами Ио. — Слушай, Не Имеющий Облика, оставь газету. Страшно охота знать, чего пишут про убийцу.

— Не слышу слова пожалуйста.

— Пожалуйста, — сказал он, оскалившись во все восемьдесят с лишним острых зубов и протянул когтистую лапу.

Я отдал ему «Время Рапгара», и тот, разом забыв о гостях, погрузился в чтение. Горгулья изучающая свежую прессу — несколько комичное зрелище. Впрочем, тот, кто видит это впервые, вполне может решить, что он сошел с ума или, по крайней мере, что ему мерещится. Иногда Ио, шутки ради, нацепляет на нос очки и застывает в задумчивой позе с какой-нибудь книгой из многочисленной библиотеки Данте. Неподготовленные гости остаются с открытыми ртами.

Впрочем, невинные шутки Ио не идут ни в какое сравнение с забавами Зефира. Этот частенько любит покинуть постамент, подкрасться ночью к забору и сквозь прутья примитивно крикнуть «БУ!» несчастному прохожему.

— Эй! Зеф! — сказал Ио, когда я уже преодолел половину лестницы. — Гляди, чего писаки напридумывали!

— Пшел ты, — сказал второй амнис, не меняя своего положения. — Я сплю.

— Да ладно тебе! Хватит дуться! Здесь интересно!

— Говорю же — пшел! Я с тобой сегодня не разговариваю!

— Научись считать, тупоумный! Вчера была твоя очередь патрулировать территорию! Я не обязан слезать с постамента из-за твоей лени.

— Сам ты недалекий упырок.

Дальнейшие обзывания отрезала захлопнувшаяся у меня за спиной толстая дубовая дверь. Я осмотрел огромный светлый холл с античными статуями и втянул носом воздух. Едва ощутимо пахло опиумом и… кровью.

Нахмурившись, я миновал одно помещение, вошел в следующее, осторожно толкнув тростью дверь. На бирюзово-белом полу в луже крови лежал человеческий труп.

— Крайне рекомендую уйти, — мрачно сказал Стэфан.

— Угу, — сказал я, впрочем, не собираясь этого делать. Во всяком случае, немедленно. — Он не похож на слугу.

— Я заметил. Но это не повод здесь оставаться. Если Данте опять забыл о лекарстве…

Дальше он решил не продолжать. Я хмыкнул. Анхель с тревогой начала проверять окружающее пространство на предмет опасности. Мертвецу кто-то разорвал горло, причем сделал это без всякой утонченности.

— Он двигается быстрее тебя, — напомнил мне Стэфан.

У старины Данте есть одна небольшая проблема. Когда он принимает Облик, то становится немного… опасным для окружающих. Поэтому он пьет лекарство, которое дает ему возможность контролировать себя даже после трансформации. Но частенько, особенно после бутылки абсента и кальяна с опиумом, чэр эр’Налия забывает о предписаниях врача, и тогда желательно находиться от него как можно дальше. Поэтому перед очередным загулом Данте отпускает слуг по домам, так как однажды из-за собственной небрежности лишился отличного шеф-повара жвилья.

Я видел своего друга в Облике лишь однажды и могу сказать, что спасся от этой машины убийства только потому, что стал невидимым и сиганул в окно со второго этажа.

Я начал пятиться назад, к входной двери, выбрался на крыльцо. Ио и Зефир все еще переругивались.

— Эй, ребята! — окликнул я их. — Хозяин опять забыл о лекарстве?

— Ты о мертвяке? — словно сова, повернул ко мне голову Зеф. — Это ворюга какой-то. Сам нарвался.

— Почему вы его не задержали?

— Было гораздо веселее наблюдать, какой сюрприз его ждал внутри, — нехорошо рассмеялся Ио. — Только это не хозяин. После хозяина обычно