кепками-дубинками, прокуратуре. Из органов вышибают лучшие кадры, а замполиты как протирали штаны — так и продолжают… Фашисты, сионисты, коммунисты, националисты и прочие патриоты — кого сажать, кого не сажать? Тут не только у сержантов голова кругом идет! Устроили, понимаешь, единый фронт против злополучных торговцев с Кавказа, лишь бы люди опять на Смольный и Таврический не пошли.
— На кого же опираться? Где та сила, которая способна вытащить страну из кризиса? Армия? Нет, не те времена, да и армия не та, даже если захватит власть… Что там говорить, и так ясно. Рабочий класс, крестьяне, интеллигенция? Ну, это мы уже проходили, комментариев не нужно. Госбезопасность? Сами понимаете — нет… — Виктор Евгеньевич сделал уместную и строго дозированную паузу. — Только органы внутренних дел, милиция способны взять и с честью выполнить эту миссию! Мы есть везде, нас достаточно много… Техническое оснащение, каналы связи, структура управления, вооружение, наконец — по каждому из этих показателей в отдельности мы, разумеется, уступаем чекистам и армии, но в целом… Обширная сеть источников информации, даже вся пресса, что тоже немаловажно! А кадры? Кто, скажите, лучше оперативника ОБХСС знает бреши в экономике на своем обслуживаемом участке? Кто лучше знает взяточников, расхитителей, просто хреновых руководителей? А уголовный розыск? Этим бы ребятам чуть бы больше правовой свободы — и улицы наших городов превратятся в места не только красивые, но и безопасные… Вы извините меня за прописные истины, если бы они были вам не знакомы — мы сейчас не сидели бы здесь. Именно такие, как вы, образуют сейчас становой хребет Движения, координационный совет которого я представляю, а в недалеком будущем возглавят командные структуры обновленной Державы!
— Знаешь, что мне все это напоминает? — шепнул Виноградов соседу.
— Ну?
— «Союз меча и орала»… Ильф и Петров… «Я дам вам парабеллум»… Вы в каком полку служили?
— Ты что, Саныч, дурак? — вскинулся недоуменно Анатолий.
— Ага, — бесхитростно подтвердил Владимир Александрович. При такой постановке вопроса он никогда не спорил.
На утренней зорьке все отстрелялись одинаково плохо.
— Как тебе?.. Я не про охоту. — Фомин утрамбовывал в багажнике рюкзаки, и Виноградов даже не сразу понял, что приятель обращается к нему.
— Я понял… А никак. Игры со спичками в детском саду.
— Ну да-а, — вздохнул омоновец. — Но что-то делать надо?
— Надо… Да-да, иду! — Владимир Александрович подхватил закопченный котелок, кружки, несколько ложек и заторопился к берегу, повинуясь приглашающему жесту Михаила Анатольевича.
Через несколько минут посуда была вымыта, но ни тот, ни другой не торопились вернуться к машинам.
— Что решили, Владимир Александрович?
— Согласен.
— Все взвесили?
— Мы ж не дети, товарищ полковник… Авось пронесет.
— Не пронесет.
— Да это я так, сам понимаю… На вас не рассчитывать, так?
— Не рассчитывать. Шансы на то, что после этого вас оставят в органах, — почти нулевые. При большом везении придете в себя участковым где-нибудь в области.
— Да-а… Ладно, давайте!
— Держи, капитан.
Из-под ватника появился бело-голубой полиэтиленовый пакет, небольшой, но, судя по всему, довольно тяжелый. Виноградов аккуратно принял его, отогнул край. Взглядом выхватил плотную белизну упаковок, строчки типографского шрифта…
— Проверяли?
— Сам. Лично. Все чеки — подлинные. Ровно три тысячи пятьсот.
— Расписку надо?
— Нет.
— Тогда все. Как договорились.
— Ни пуха!
— К черту! Я первым вернусь, не возражаете? — И Виноградов, рывком поднявшись, направился в сторону охотбазы.
2
Едва ступив на перрон, Владимир Александрович оказался в крепких и довольно бесцеремонных объятиях.
— Товарищ полковник! Город-герой Приреченск приветствует доблестную питерскую милицию!
Черная щетина усов дважды, по местной традиции, ткнулась в щеки Виноградова, и старинный приятель Сергей Кинчев отпустил наконец гостя. Пахнуло вином и хорошим одеколоном.
— Вольно! Та-ак… Выглядишь неплохо, толстый, загорелый… Усы на месте, а с этим как? — Владимир Александрович ткнул неожиданно сложенной в горсть ладонью в низ живота встречающего.
— Порядок! Никто не жалуется… — самодовольно хохотнул Кинчев.
— А салют где? — капризно огляделся Виноградов.
— Чего-чего, а этого у нас хватает. Даже слишком, — произнесла приблизившаяся женщина лет пятидесяти, полная, с усталыми умными глазами и тяжелым пучком собранных на затылке седоватых волос. — Римма Ивановна! — представилась она.
— Очень приятно.
— Наша главная медицинская начальница, — уважительно прокомментировал Кинчев. И хлопнул по плечу стоящего рядом с ней русого, носатого парня:
— Штефан — самый лихой водитель системы Министерства внутренних дел… Ну и по другим вопросам тоже не промах, кличка — Осеменитель, ха-ха! Мой ординарец теперь.
— Приветствую, — мужчины обменялись рукопожатиями. — А где Василий?
— Потом… потом! — ломая возникшую было тяжелую паузу, заторопился Кинчев. — Вещи где?
— Все здесь, — показал на небольшую спортивную сумку, висящую на плече, Виноградов. — Командуйте, товарищ майор!
— Между прочим, подполковник. Без шуток, уже почти месяц, — назидательно подняв палец, остановился хозяин. — И должность — заместитель министра самых что ни на есть внутренних дел, самой что ни на есть героической Приреченской республики, так что…
— Убил… унизил, растоптал! — шутливо схватился за сердце Владимир Александрович и сделал вид, что пытается рухнуть на колени. — Не вели казнить!
— Ладно… прощаю! — под общий смех смилостивился Кинчев и вдруг хлопнул себя по лбу: — Ох, забыл! Давай быстро! — скомандовал он Штефану, уже свинчивавшему крышку с пластиковой канистры. — За встречу — по паре капель!
Рубиновая жидкость плеснулась в подставленные стаканы.
— Вижу, встретили? — Как из-под земли вырос огромного роста широкоплечий офицер в камуфляже с трехцветной российской нашивкой на левом плече. Издали за происходящим наблюдали два солдата; по манере носить кепки, закатанным рукавам и вольно расстегнутым воротникам на загорелых шеях Виноградов безошибочно определил профессионалов.
— А как же, Дмитрий Иваныч! Знакомься, Володя: помощник военного коменданта, наш добрый друг и защитник. Мировой мужик!
— Да ладно тебе, Сергей… Бубликов!
— Виноградов! — здоровяк пожал руку корректно, стараясь не повредить, что Владимир Александрович сразу же оценил.
— Как Питер? Я сам оттуда…
— Дожди. Но не стреляют. А здесь как?
— Увидишь. Не куришь, случайно?
— Сам — нет. Но для хороших людей, тем более — земляков… — Виноградов достал приготовленную для такого случая пачку «Беломора», по старому — фабрики Урицкого. — Подарок!
— Достойно. Спасибо. Сергей, друзья у тебя… уважаю!
— Ну, как! — Кинчев приосанился, он любил, когда ему говорили приятное, и не скрывал этого.
— Что у гостя с документами? Решили?
— Вот на всякий случай. — Виноградов протянул бордовое, с золотым тиснением удостоверение корреспондента газеты «Невский берег». Этот документ прикрытия нигде не значился, газеты такой в помине не существовало. — А для домашнего использования больничный лист, со вчерашнего числа — до пятницы. Острое респираторное заболевание. Температура. Кашель.
— Ох, мальчики… — покачала головой Римма Ивановна.
— Мы не об этом, — взглянув на бумаги,
