дверь повторился. Я осмотрелся в поисках шахматной доски и сначала даже подумал, что опоздал на шахматный матч с Бондаревым. Но нет, это же был просто сон, я еще даже не начинал с ним играть. На кровати у противоположной стены спал Рожкин
— Эй, Денис, ты что, еще не проснулся? — спросил Муромцев за дверью.
Я встал и открыл дверь. Тренер вошел вместе с шахматной доской подмышкой. При виде него я вспомнил сон и протер мокрые от пота волосы. Да, однако же, во сне я вполне мог победить своего именитого противника. Надеюсь, потом у меня получится совершить это в реальности.
После завтрака мы устроились в библиотеке гостиницы и продолжили подготовку к схватке с Бондаревым. Мой тренер отлично изучил стиль игры противника и дал мне советы.
В обед я плотно перекусил, потом отправился в номер и незаметно для себя уснул. Про будильник забыл и не стал его ставить. Если бы Муромцев снова не пришел за мной, я бы мог позорно проспать свою первую партию в этом турнире.
До Дворца культуры мы добрались пешком, хотя погода и резко испортилась, подул сильный холодный ветер и грозил пойти дождь. Зал, где проходил чемпионат, вмещал восемь сотен зрителей и он был набит битком. Интересно, как все эти люди проникли на мероприятие, ведь билеты, хоть и стоили копейки, но их было невозможно найти.
Многие также пришли по пригласительным, которые выдали участникам чемпионата. Я заметил в передних рядах женщин, некоторые из них явно очень хорошо разбирались в шахматах, а некоторые просто пришли наблюдать за чемпионатом страны, как за захватывающим театральным действием. Шахматисты для них были артистами, выступающими со сцены.
В составе судей сидели почтенные шахматисты старшего поколения — маститые и седовласые. Игры начинались ровно в шестнадцать часов по Москве. Длились два с половиной часа на сорок ходов, после чего их можно было откладывать. Но, как я понял из своего небольшого опыта, зрителям, далеким от шахмат, нравится смотреть на игр в цейтноте. Они специально собирались смотреть на это, на быстрое драматическое противостояние.
Демонстраторы готовились действовать в случае цейтнота очень быстро. Их было по двое для каждой пары игроков. Один записывал ходы, а другой переставлял фигуры на таблице, чтобы демонстрировать партию зрителям. Но иногда ходы делались с такой сумасшедшей скоростью, что бедолаги не успевали и тогда зрители начинали на них шикать или недовольно ворчать. В таких случаях над ареной загоралась табличка: «Соблюдайте тишину!».
Кроме того, во время игры действовало старое, давно позабытое в двадцать первом веке правило, что нельзя соглашаться на ничью до тридцатого хода. Честно говоря, мне это правило не нравилось и казалось нелепым, но пока что я еще не достиг такого авторитета и веса, чтобы диктовать свои правила игры.
Я проспал всю процедуру открытия и теперь с любопытством оглядел зал. Судьи сидели за столами, покрытыми белоснежными скатертями, готовились записывать ходы и ставить пометки в протоколах. На возвышении в центре сцены уже стояли столы с расставленными шахматными фигурами.
Мне нравился уровень состязаний, в которых я теперь участвовал. Все проходило серьезно и очень качественно. А еще в первых рядах сидели журналисты. По краям возвышений стояли кинокамеры и от них исходил легкий треск.
Шахматы в СССР любили, радио и телеканалы собирались вести чуть ли не прямую трансляцию партий в эфире. Спортивные журналисты и комментаторы готовились записывать ходы и делать прогнозы на победителей. Интересно, насколько они оценили мой потенциал? Хоть кто-нибудь из них догадывается, что я нацелился на самое первое место и не собирался просто так упускать свой шанс?
Между прочим, здесь имелась специальная комната отдыха, в которой можно было посидеть после партии, подумать, и даже проанализировать сыгранную партию. Журналисты имели право находиться там, хотя лично меня их присутствие чуток раздражало. Они жадно слушали каждое наше слово и пытались получить комментарии от нас, чтобы узнать, какую задумку мы реализуем.
Иногда некоторые пытались осторожно выведать оценку позиции у игрока, но старались делать это осторожно. Дело в том, что назойливое внимание репортеров раздражало не только меня, но и других, более именитых гроссмейстеров. Они даже могли устроить скандал, из-за того, что им мешают играть и сбивают с мыслей. Корреспондентам неоткуда больше было получить информацию для статей и репортажей, поэтому они покорно сносили все крики капризных игроков.
Я видел, как многие из журналистов впоследствии глушили стрессы и печаль в отдельном буфете. Между прочим, для участников чемпионата тоже имелся такой же, тоже отдельный.
Когда объявили мое имя, Муромцев похлопал меня по спине и пожал руку.
— Ну, давай, Дениска, теперь все зависит только от тебя самого, — сказал тренер. — Запомни, просто играй так, как ты умеешь. Расслабься, погрузись в игру, но в то же время наблюдай за противником. Его глаза о многом подскажут тебе. Бондарев попробует тебя переиграть, морально подавить, не поддавайся на его уловки, понял?
Я кивнул и отправился к возвышению. На одном из столиков была прикреплена табличка с моей фамилией и инициалами. Я подошел, кивнул Бондареву, пожал его крепкую руку и уселся на стул с высокой спинкой. Ну что, можем начинать?
Глава 21. Первое сражение
Муромцев уже предупреждал, что на чемпионатах такого уровня соперники идут на все, лишь бы победить. И судя по всему, от Бондарева тоже можно ожидать всякого.
Когда мы уселись друг перед другом, он с минуту сверлил меня серыми глазами. Ага, как же, это и есть то самое психологическое давление? Что-то не очень впечатляет.
— Время пошло, вы можете начинать, — напомнил арбитр рядом, мужчина в темно-коричневом костюме.
Бондарев продолжал глядеть на меня, а потом сказал:
— Ты готов к игре, мальчик?
Голос у него звучный и громкий. Он нисколько его не убавил. Все слышали. Ну, а я улыбнулся. Действительно, он что, и в самом деле хочет напугать меня этим грозным видом?
— Давайте играть, а не болтать, — ответил я.
Бондарев подождал чуток, потом быстро схватил пешку и поставил ее на с4. Ого, английское начало? Как раз то, что нужно. Я против такого как раз и готовился.
Ну что же, я приободрился и шагнул своей пешкой навстречу, на с6. Славянская защита, правда, здесь она называлась чешской. Все дальнейшие варианты развития дебюта были мною отлично изучены.
За простым вот этим ходом на самом деле кроется достаточно стратегических и тактических инициатив. Главная фишка дебюта — это укрепление центра. И чтобы при этом мой слон не был ограничен в ходах. Кроме того, здесь можно развернуть отличное нападение пешками.
В ответ Бондарев пошел конем на f3. Развитие дебюта. Почему бы не сломать шаблон и
