случае, Ваше Императорское Величество. Ни одного в живых не оставим! — И заржали все, как кони стоялые.
Событие сорок девятое
Всем моим состоянием предан службе и ни о чем более не думаю, как об одной пользе государственной.
Адмирал Ф. Ф. Ушаков.
Шли себе по пыльной дороге, обложившись дозорами со всех сторон, а перед вечером Брехт эскадрон итальянцев отправил полностью со всех сторон город объехать. Кстати при приближении к Лукке картины за окном поездом резко поменялись. Поменялись бы, если бы Пётр Христианович на поезде ехал. Нет. На Орле своём вороном тащился, как и все, даже дамского седла для удобства не выдали. Ничего, он же теперь самый настоящий генерал от кавалерии. Обязан имидж гусара поддерживать. Мог во Флоренции карету или хоть бричку какую конфисковать или даже купить, король он или не король. Но раз Наполеон всюду верхом скакал и Брехту теперь приходилось. Местность же на самом деле поменялась, причём настолько резко, что даже оторопь брала. Ехали по виноградникам, полям, обжитая сельская местность, только жарко и воды мало, и пыль ещё, и тут вдруг въехали в болото. Самое настоящее и огромное. Флорентийцы объяснили, что Лукка и переводится с италийского, как болото. Там к городу с севера несёт свои воды река Серкио. И город расположен на острове посреди разлившейся по низменности речки. Весной и осенью река вполне полноводная, а летом сильно мелеет и вся округа на несколько месяцев превращается в болото. Город небольшой, типа Дербента, от силы полтора десятка тысяч жителей. И он серьёзно отличается от тех итальянских городов, что встречались баварцам до этого. Это город-крепость. Со всех сторон он на своём острове посреди болота окружён высокой каменной стеной. Бывавшие здесь флорентийцы сказали, что до шести метров ширина стена. Прямо — крепость неприступная. Не зная, есть ли там французы, да и как к ним отнесутся местные, Брехт с ходу к городу не полез. Остановились в паре километров, на границе разлившейся реки и полупустыни. Разбили лагерь и только его большую командирскую палатку установили, как Пётр Христианович заполз в неё, измученный жарой, и, едва успев снять сапоги, вырубился. С мечтою минут шестьсот поспать. Не дали.
— Вашество, — Ванька его тряс.
— Твою налево, не видишь их величество спит. Что случилось опять?! — голова чугунная. Когда же жара-то кончится.
— Разведчики с важным донесением рвутся на доклад. — Открыл пошире полог палатки без разрешения «клорнет».
— Ваше Величество, из Лукки на приморскую дорогу выезжает французский обоз. Огромный, сотни телег и ещё несколько сотен вьючных лошадей. — Хорошо переводчик есть. Разведчик тараторил на языке самого папы римского со скоростью диктора центрального телевидения во время рекламы. Словно у него там магнитофончик вовнутрях и его поставили на ускоренное воспроизведение. Процентов семьдесят добавили к скорости.
— Клаудио, чего хочет этот усатый дядька?
Капитан рассказал, чего хочет дядька, и от себя, как и всякий капитан — капитан очевидность добавил.
— Мы догнали обоз, что вышел из Флоренции. Там королева с сыном, должно быть, и все украденные из Флоренции ценности, ну и там должна быть артиллерия. Говорят о трёх десятках пушек.
— Эх, не дали поспать. Чего утром бы им не начать драпать. Ну, да ладно, всё, что не делается, делается к лучшему. Ванька Абдукарима сюда и Петра Витгенштейна срочно. Будет экспроприацией экспроприаторов заниматься. Опять же давно я с равными себе корольками не общался, все с вами, с быдлом. Так и хороших манер лишиться можно. А что Клаудио, хороша ли эта царица Савская?
— Мария-Луиза Испанская, дочь короля Испании Карла IV. — укоризненно проблеял Ди Лоренцо.
— Да шучу я. Не буду я её, как князь Владимир наш, прилюдно использовать. Всё. Всё. Шучу. Нам нужно её отречение и отречение Карл Людовика второго. И больше ничего. Пусть едет в Испанию.
— А если она откажется? — Вот нравы у них в Европах. Как ему такому красивому двадцатилетняя девочка может отказать?
Глава 20
Событие пятидесятое
От солдата требуется прежде всего выносливость и терпение; храбрость — дело второе.
Наполеон I Бонапарт
Лет через шесть или семь родится в немецкой земле мальчик один. Потом священником лютеранским, кажется, станет. И родит он сына. Тот священником не станет. Станет Ницше. Отрастит будёновские усы, а местами даже круче будёновских, и как начнёт цитатами выражаться, только успевай записывать. И даже самую свою известную цитату скажет: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее».
Брехт он не Ницше. И даже не Фридрих Вильгельм. Он, как это ни пафосно звучит: «Людвиг Адольф Петер цу Зайн-Витгенштейн-Берлебург-Людвигсбург». Красивее в разы, чем плебейское — Фридрих Вильгельм Ницше. Цу Зайн-Витгенштейн в это высказывание неродившегося сына неродившегося мальчика не верил. Он два других продолжения придумал. Первое звучит так: «То, что нас не убивает, делает нас калеками». Насмотрелся за три жизни на людей исковерканных и снаружи, и внутри войной. А второе продолжение подходит к сегодняшней ситуации. Французы они… Нет, сначала афоризм от Брехта: «То, что дурака не убивает, делает его дурнее».
Французы думали, что Брехт дурень, а они все такие из себя гении гениальльльльльные. Решили, что если с этим выскочкой немецким один раз прокатило, то будет прокатывать раз за разом. Чего уж, лоханулся, конечно. Но второй раз, да ещё подряд. Нет, ребята демократы, только чай.
Пётр Христианович во главе конницы ломанулся в погоню за пытающимися сбежать второй раз лягушатниками хитрыми. А те взяли и опять поставили заслон. Пожиже, чем во Флоренции, не бесконечное же их количество в Италии. Все, кто сопровождал королеву с малолетним королём и кучей награбленного, почти в заслон и встали. Примерно с тысячу пехотинцев и два эскадрона кавалерии, судя по ментикам, одни эскадрон — гусары, а вторые в квадратных шапках — значках — уланы. Драгун только с конскими хвостами не хватает. А, нет. Ещё кирасир нет, карабинеров нет, кавалергардов нет, рейтар. Жаль. Кирасы бы дополнительно не помешали.
Брехт с тремя полками кавалерии, увидев заслон, резко направление сменил. Болото оно тут не настоящее, скорее пойменный луг и старицы. Это не торфяные болота России, где можно легко утонуть, тут мелко и не так топко. Потому, ведомые парой флорентийских дворян, стукнувших себя пяткой в грудь, что ведомы им тайные тропы, кирасиры королевства Бавария обогнули по дуге этот заслон и устремились в погоню за королевой и прочими ценностями. Мария-Луиза Испанская, а если полностью, то — Мария Луиза Жозефина Антониэта Висента в самом конце процессии ехала в роскошной
