Но потом из строя «Летающих крепостей» выпал один В-17 и начал стремительно снижаться. А внизу, между прочим, море плещется. Мы сейчас примерно на пол дороги до Порта-Морсби летим. Бросаю взгляд на снижающийся бомбер янки и понимаю, что он не жилец. Два его мотора из четырех встали колом. Винты не крутятся. Третий мотор хорошо так горит, но пока еще работает. Но тяги этой «Летающей крепости» уже не хватает, и она снижается все ниже и ниже к поверхности моря. Американцы поняли, что до берега они не дотянут, и начали выпрыгивать из обреченного бомбардировщика. Отворачиваюсь от этого печального зрелища. Мы этим людям сейчас помочь никак не сможем. Разве что, передадим координаты места крушения на базу. Может потом сюда пошлют американскую субмарину, чтобы та подобрала экипаж упавшего в воду бомбардировщика? Я точно знаю, что несколько подлодок ВМФ США уже базируются в Сиднее. Сейчас в Австралию стало прибывать все больше и больше американских войск, кораблей, подлодок и самолетов.
В тягостном молчании преодолеваем весь путь над морем. А у самой береговой черты меня ждет очень неприятный сюрприз. Совершенно внезапно гул мотора моего истребителя начинает сбоить. Движок чихает и ревет с перебоями. Это ненормально! Это очень нехорошо! Бросаю взгляд на приборную панель и невольно поминаю женщину легкого поведения. Датчик масла горит красным цветом. Похоже, приехали. Масло куда-то испарилось и мотор начал греться. Еще немного и его заклинит насмерть. Видимо, тот внезапный «Зеро» что-то мне поломал, когда подстрелил мой «Динго»? А лететь то еще далеко до нашей авиабазы. Мы же только долетели до северо-восточного побережья Новой Гвинеи. А Порт-Морсби то находится аж на противоположном берегу моря, омывающего этот большой остров. И до него отсюда километров сто пятьдесят еще будет. Далековато будет, однако. А Бен Конори тоже заметил, что с моим самолетом что-то не в порядке. Я же скорость очень ощутимо сбросил теперь. Мой ведомый тревожно интересуется, что там у меня происходит. Рассказываю ему, ничего не скрывая. Всю горькую правду. Быстрое совещание. После которого решаю лететь, пока тянет двигатель. Я сейчас высоко лечу. На пяти тысячах пятистах метрах. В принципе, даже если мотор встанет, то я какое-то время смогу планировать, пролетая десятки километров. Приказываю всем остальным меня не ждать. Со мной остается только Бен Конори. А остальная наша летающая армада уходит вперед. И вскоре растворяется вдали. Агония растягивается на семь минут после чего двигатель окончательно сдыхает и начинает дымить. Еще через минуту из-под капота появляется пламя. Я к этому времени потерял высоту и снизился до двух тысяч метров. Придется прыгать. Слишком опасно мне дальше находиться в горящем самолете. Быстро проверяю снаряжение, а потом резко открываю фонарь кабины. Удушливый дым врывается в кабину. Но я уже ученый. И заранее задержал дыхание. Летные очки натянуты на глаза и прикрывают их от дыма. Теперь остается перевернуть самолет кверху брюхом и выпасть вниз из кабины, расстегнув пристяжные ремни. Которые и удерживают меня сейчас в кресле пилота.
Уф! Сделано. При эвакуации из кабины не забываю поджать ноги. Это чтобы не треснуться ими о вертикальное оперенье хвоста моего бедного Р-51. Прощай старый друг! Многое мы с тобой пережили. Мне будет тебя не хватать. Уже летя в свободном полете, наконец, делаю вдох. Довольно свежий воздух врывается в мои легкие. Я же все это время не дышал, чтобы дыма не наглотаться. Хорошо, что у меня уже есть опыт покидания горящего самолета в воздухе. А то бы сейчас вовсю кашлял. Дымом то дышать очень вредно. Не полезный он для здоровья ни разу.
Какое-то время лечу вниз, раскинув руки и ноги. Пытаюсь планировать. Хреново получается. Но по крайней мере, в воздухе меня крутить перестало. Примерно на высоте в тысячу метров дергаю за кольцо парашюта. С хлопком за моей спиной срабатывает вытяжной. А через несколько секунд над головой раскрывается уже основной купол парашюта. Быстро его осматриваю. Нормально раскрылся. Теперь осталось только приземлиться благополучно и без травм. Что может и не получиться, учитывая мою больную ногу. Нет она сейчас не болит. Иначе бы я не полетел в этот рейд. Просто, при приземлении эта нога может меня подвести. Она же у меня не очень хорошо работает теперь. М-да! Внезапно мимо проносится самолет. Присматриваюсь. Это мой ведомый. Беспокоится за командира. Машу ему рукой, показывая, что все в порядке. Истребитель Бена Конори кружится в отдалении, наблюдая за мной.
А внизу вижу только одни джунгли. Сплошная зелень вокруг. Никаких просветов. Не самое хорошее место для моего приземления. Это вам не в поле садиться. Приземляясь с парашютом в лес можно легко и быстро получить ранение, удариться о дерево или ногу сломать. В общем, очень опасно вот так прыгать над лесным массивом. Но у меня не было другого выбора. Если я, конечно, не хотел бы поджариться в кабине своего «Динго»? Поэтому я и прыгнул. Лучше такой вот риск, чем открытый огонь, бьющий тебе в лицо. Опускаюсь ниже, ниже и ниже, высматривая хоть какой-нибудь просвет в деревьях. Ни фига! Сплошные джунгли. Очень густые и зеленые, заразы. Вот мои ноги касаются верхушек деревьев. Группируюсь, сгибая их в коленях и прижимая друг к другу. И готовлюсь к удару. Большое дерево на приличной скорости несется прямо на меня. А свернуть я не могу. Этот парашют обладает очень маленькой маневренностью. Это вам не спортивные модели двадцать первого века. Тут хрен свернешь. Громко матерясь влетаю в самую гущу ветвей. После чего меня ощутимо так дергает вверх. Купол зацепился? Точно. Парашют с разгону повисает на ветвях этого большого дерева. Но хорошо, что меня при этом с размаха об ствол не приложило. Повезло, в общем. Все еще вися в воздухе быстро ощупываю себя. И прислушиваюсь к своему самочувствию. Ух! Кажись, пронесло? Я цел, вроде бы. Ничего себе не сломал, не пропорол и не разбил. Несколько царапин от веток на морде не в счет. Почти идеальное приземление. Хотя мне еще рано радоваться. Я же сейчас как тот бедолага в фильмах про советских диверсантов и разведчиков. Повис, понимаешь, на стропах парашюта прямо на ветках дерева. А до земли тут довольно прилично. Метров семь или восемь. Если не больше. Мне с моей ногой прыгать никак с такой высоты нельзя. Чревато это травмой, после которой я отсюда уже никуда уйти не смогу. А буду лежать и медленно умирать. Как тогда в пустыне Северной Африки. Тут надо хорошенько подумать, как
