— Спасибо? — Я была настолько ошеломлена, что даже поблагодарить толком не сумела.
— Не благодари. Я просто оттянул неизбежное. На пару деньков или на недельку, — не стал пускать пыль в глаза он. — Проверок не избежать, здесь нужно не исполнителей останавливать, а искать заказчика. Кому выгоден твой провал?
— Гра… — едва не ляпнула фамилию основного конкурента я, но вовремя прикусила язык. — Так с чего такая заинтересованность? Я так и не получила вразумительного ответа на свой вопрос.
— Я заинтересован, чтобы моя вечеринка прошла в лучшем клубе города.
— Ты мне льстишь.
— Самую малость, — улыбнулся уголками губ он. — Предлагаю бартер. Я помогу найти того, кто собрался тебя подсидеть, а ты устроишь самую хитовую вечеринку из всех возможных.
— Хм-м… — постучала мизинцем по подбородку я. — Услуга за услугу? И больше никакой благодарности?
— Если ты намекаешь на благодарность в горизонтальной плоскости, Марго, то я не напрягаю вниманием женщин, которым не нравлюсь, — Грач умудрился уколоть меня моими же словами, отчего я стиснула зубы. Хищник. Слишком опасный и жутко притягательный. — Но если ты вдруг передумаешь…
— Пф-ф!
Внезапно я поймала себя на мысли, что получаю удовольствие от нашего специфического общения. От пикировок и балансировании на грани чувственной пропасти.
Это было плохо. Очень плохо. Для меня.
— …то знай, я предпочитаю, чтобы женщина была со мной по доброй воле, а не из-за благодарности, — припечатал меня потемневшим взглядом мужчина. — Подумай. И позвони.
На мой стол лег черный прямоугольник — визитка. А Грач ушел, подмигнув напоследок.
Дверь за ним захлопнулась, и я вздрогнула, словно вышла из транса. А потом облегченно выдохнула. Напряжение, что потрескивало статическим электричеством между нами, развеялось.
Я покосилась на визитку и осторожно коснулась кончиком пальца ее края. Молнией меня не прошило, никто за руку не цапнул, правда, появился странный трепет в груди…
Вроде бы и хотела, чтобы Грач ушел, даже добивалась этого. А как случилось, так и… растерялась. Торжества не ощутила, наоборот, сразу же чего-то не хватать начало. Но я быстро задавила это чувство, погрузившись в работу.
Через час, когда с текучкой было покончено, я спустилась в зал и обомлела. Васька отплясывала… на барной стойке. Акулов же что-то говорил у ее ног, но подруга ни на кого не обращала внимания.
— О, Ритусик! — расплылась в улыбке она, как только заприметила меня осоловевшим взглядом. — Запрыгивай! Будем зажигать, ик!
— Давно она так? — спросила я Сергея.
— С полчаса нянькаюсь, то на сцену попыталась вылезти, то бармена подвинуть за стойкой, то караоке затребовала, теперь вот, — тяжело вздохнул он.
— Не выгнал почему? — с интересом уставилась на друга. Обычно у нас с дебоширами разговор короткий.
— Так с тобой же пришла, я подметил. Да и с депутатской женой не очень хочется связываться, — поморщился заместитель. — Потом не отмоешься. Или стоило выгнать?
— Стоило меня позвать, — ответила Акулову и попыталась достучаться до подруги: — Слезай давай.
Она лишь скривилась.
— Когда ты успела стать такой скучной? Постарела? Фу!
Рогова наклюкалась до невменяемого состояния, утром она наверняка об этом пожалеет, но сейчас…
Я подозвала охранников.
— Снимите ее отсюда, — попросила я. — Только аккуратно.
— Эй! А ну, отвалил, горилла! — брыкалась Васька, но силы были неравны. Что стоит мужчинам справиться с одной женщиной? Пусть не совсем вменяемой.
Вскоре подругу принесли в мой кабинет и сгрузили на диван.
— О! Кактусик! — умилилась Рогова. — Прелесть какая. Вылитый ты, Ритка. Обмоем это дело?
Сергей смотрел на это выступление со смесью любопытства и брезгливости. Василиса была красивой женщиной, правда алкогольная истерика все равно никого не красит.
— Еще одна маленькая просьба. Выполнишь? — спросила я Акулова.
— Ну? — заинтересовался он.
— Проследи, чтобы охрана изъяла телефоны посетителей и стерла все видео, если кто-то додумался снимать это рыжее чудо.
В том, что такие умники нашлись, я не сомневалась. Повезет, если только видео сделали или фото, а не вели прямой эфир в инстаграм.
— Это незаконно, — напомнил мне заместитель.
— Договорись. Я знаю, ты сможешь провернуть все так, чтобы недовольных не осталось. Пожалуйста.
Муж Васьки тревожился о своем имидже, но я не играла в его команде. Всего-то действовала в интересах подруги.
— Ладно, — согласился Сергей. — Не понимаю только, зачем с ней возиться? Набухалась ведь сама, пусть и последствия расхлебывает сама. Фифа.
— Не делай преждевременных выводов, первое впечатление может быть ошибочным, — ответила ему я, самоотверженно кинувшись на защиту Васьки. — Плохие периоды бывают у всех. Тебе ли не знать?
Я ступила на тонкий лед и явно использовала запрещенный прием. Когда-то у Акулова была семья, но он по дурости ее разбазарил на девочек-однодневок. Сколько веревочке ни виться… Да, наступил день, когда его жена прозрела. По законам жанра это всегда случается в самый неподходящий момент. Или, наоборот, подходящий для того, чтобы жизнь преподала нам очередной жестокий урок.
Сергей не принял всерьез ее истерику по поводу его измен, видимо, думал, что выкричится да смирится с той действительностью, которую муж ей навязывал. И, конечно же, он не мог предугадать, что его супруга сорвется ночью через полстраны к родителям, прихватив двухлетнюю дочь.
Жуткая авария забрала три жизни. Жены, дочери Акулова и водителя автомобиля, который вылетел на встречку.
Сергей даже тел не получил, их отнял огонь.
После этого случая Акулов запил, подсел на наркоту и даже прошел принудительное лечение в психиатрической клинике.
Потом оттолкнулся от дна, куда сам себя загнал, выплыл и начал новую жизнь.
Обо всем этом он мне честно рассказал еще тогда, когда мы только-только собирались работать вместе. Чтобы избавить меня от неприятных сюрпризов, если вдруг когда-то его прошлое где-то всплывет.
И сейчас я ему так подло освежила память…
— Прости, я не должна была… — тут же пожалела о сказанном я. Сергей изменился в лице, словно бы почернел.
— Нет, ты права. Я ее не знаю и не имею права осуждать. Все сделаю так, как ты сказала, Марго.
— Сереж! — окликнула его я, но Акулов даже не обернулся, просто молча вышел за дверь, позволив мне сполна почувствовать себя последней дрянью.
Наверное, я ею и была в какой-то мере. Очерствела, заиндевела, именно так расплатилась за броню, в которую однажды заковала раненое сердце.
