Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
Когда мы надорвали глотки и замолчали, Борода спросил у Графини, взяла ли она с собой браунинг.
– Естественно, – пожала она плечами, – я никогда с ним не расстаюсь.
– Выстрели один раз, – сказал он тоном приказа. – Выстрел в горах слышен на много километров.
Мне показалось, что этим выстрелом мы можем только разозлить ту неведомую силу, во власти которой мы все сейчас находились. Надо было униженно смириться, тогда она простила бы нас. Выстрел – это бунт, а всякий бунт бывает жестоко подавлен.
– Прекрати истерику, – брезгливо сказал Борода, а потом кивнул Графине: – Стреляй!
Выстрел прозвучал совсем не так, как его слышишь в кино. Это был короткий удар, как будто упал большой камень, и в ту же минуту там, на гребне перевала, я различила маленькую фигурку, размахивающую руками. Фигурка была такой жалкой, такой потерянной среди этой злой красоты, и все это до такой степени было прямо из моего сна, что у меня потекли слезы.
Потом мы что-то кричали ему, он нам тоже, но ничего разобрать было невозможно. Тогда мы стали карабкаться прямо к нему, вверх по скалам, а он, покричав еще несколько минут, стал спускаться к нам.
Так мы карабкались навстречу друг другу. Солнце садилось. Карабкаться по скалам было не страшно, мы только ободрали себе все ногти. Страшно было, когда временами попадался снег, – там не за что было цепляться. И все-таки мы встретились.
Он даже не глянул на меня. Просто взял у Бороды рюкзак и быстро полез обратно вверх. Когда до гребня оставалось несколько метров, я обернулась и посмотрела вниз. Там была черная ночь. Над перевалом небо еще светилось красноватым светом, как затухающие угли. Еще немного, какие-то десять шагов – и мы в Псху.
Графиня
Отец был бабником. С матерью они развелись, когда мне не было года, так что их вместе я не помню. С самого детства он обращался со мной как с дамой. Дарил цветы, драгоценности, водил в рестораны, подавал пальто. Знакомил меня со своими многочисленными любовницами. Маленького роста, худенький, в огромных очках, он был похож на японца, хотя никаких японцев в роду не было. Ему нравилось притворяться японцем. Дома ходил в кимоно, на стене висел самурайский меч. Возможно, именно этот меч, который я помню с детства, пробудил во мне любовь ко всякому оружию.
Как-то привел к себе двух молодых провинциалок и стал травить им истории про Японию, в которой никогда не был, про способы закалки самурайских мечей, про тюрьмы в штате Джорджия, про сжигание трупов на берегу реки Ганг. Все врал, разумеется. Девушки из тамбовской области слушали его с открытыми ртами, переводя взгляды с самурайского меча на его кимоно и на иностранные книги на полках.
Потом одна шепотом спросила:
– Вы что, бывали во всех этих местах?
– Если вы обещаете, что это останется между нами, – ответил он, – я скажу вам, кто я. Я Рудольф Абель.
Девки чуть не упали в обморок. Это происходило в 1962 году, когда Абеля-Фишера обменяли на американского летчика Пауэрса. Не сомневаюсь, что папаша тут же их обеих трахнул – вместе или по очереди, не знаю.
Зная мою страсть к оружию, подарил мне к восемнадцатилетию браунинг 1911-380. 0.380 – это калибр в дюймах. 1911 – это год, когда Джон Браунинг изобрел эту модель, а изготовлен мой пистолет был сравнительно недавно. Весил 510 грамм, и его легко было носить в сумочке.
Я сразу записалась в стрелковый клуб и ходила туда каждый день. Научилась разбирать, собирать, чистить и смазывать. Держала его в сумке завернутым в тряпочку. Запах оружейного масла вызывал у меня состояние, близкое к оргазму. На лекциях иногда незаметно открывала сумку и нюхала тряпочку.
Когда исполнилось девятнадцать и все подруги уже напропалую трахались и делали аборты, я решила, что и мне надо переходить в следующий класс. Иметь дело с неопытными юнцами – это, как объяснила мне подруга, все равно что просить домработницу запломбировать зуб. Мой инструктор по стрельбе, немолодой неразговорчивый мужчина, давно на меня многозначительно поглядывал. Я стала ему улыбаться, это сработало – он пригласил меня выпить с ним пива. Пошли в “Пльзень” в Парке культуры. Лет ему было, наверное, около сорока. Выглядел как бывший военный, хотя формы не носил. Излучает надежность. Я ему честно объяснила ситуацию – хочу, чтобы он лишил меня невинности. Он вел себя абсолютно невозмутимо, как будто с такой просьбой к нему обращаются каждый день. Поехали в его однокомнатную квартиру в Беляево. К задаче он отнесся ответственно. Сначала прочел мне лекцию, потом все-таки совершил то, что от него требовалось. Боли не было, но и экстаза тоже.
Я вежливо его поблагодарила, села в такси и тут же тайком понюхала любимую тряпку. Пистолет оказался куда более привлекательной секс-игрушкой, чем penis vulgaris.
Получать удовольствие от секса я все-таки потом научилась, но некоторые странности сохранялись. Замуж я вышла без любви, но мне с мужем было интересно. У него был рациональный ум, и любую запутанную ситуацию он мог мгновенно разложить по полочкам, так что тебе сразу становилось понятно, где право, где лево, и кто полезен, кто нет. А вот к сексу мы оба быстро охладели. Потом, правда, выяснилось, что он охладел к сексу со мной, а с балеринами и актрисами – пожалуйста. Хотя, я думаю, это был скорее вопрос престижа: если с балериной, так из Большого, если с актрисой, так с Настей Полоцкой. Я, конечно, тоже ему изменяла, главным образом для равновесия, чтобы не чувствовать себя обделенной.
Когда много лет спустя, в Париже, мы развелись, ни с той, ни с другой стороны страданий не было. Скорее, бытовой вопрос вроде “ты хочешь пойти в театр или дома остаться?”. Я поселилась в маленьком домике на бульваре Lénine в Бобиньи. К моему неразлучному браунингу добавились два карабина с оптическими прицелами, один “Узи” и несколько пистолетов. Все это было художественно развешано в гостиной. Как-то на нашей улице была облава, и ко мне постучали в дверь. Вошла черная женщина в форме ажана, осмотрела с профессиональным интересом стену, спросила, можно ли подержать в руках. Я сказала – конечно. Наигравшись моими игрушками и исполнившись ко мне уважением, смешанным с завистью, дала совет:
– Если к вам в дом будет ломиться грабитель и вы его убьете, не забудьте втащить труп в дом – по закону, если нарушитель на вашей территории, вы имеете право стрелять.
К этому времени я окончательно выяснила, что секс меня устраивает, только если он не связан с отношениями. И наоборот, отношения – пожалуйста, но только без секса. В моей мальчишеской фигуре, которая когда-то очень нравилась определенному типу мужчин, теперь появилось нечто от скульптур Майоля, и на нее клевали уже совсем другие персонажи. Когда я чувствовала, что мне пора, я надевала белое обтягивающее платье, черную шляпу, черные перчатки и шла в один из баров у нас в Бобиньи, куда ходили дальнобойщики, грузчики, строительные рабочие – люди, с которыми точно не могло возникнуть отношений.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
