— Да-да, точно! — Кивает головой, тряся нарощеными кудрями.
— Тогда вы мне сказали, что мечтаете заполучить Вадима Ярославцева. Как я понимаю, вам это удалось?
— Да ну его! Ничего не вышло, импотент он! — Ангелина закатывает глаза, и надувает губы.
От этого заявления у меня аж перехватывает дыхание. Ярославцев — импотент? Не может быть! Со мной он был весьма бодр в кабинете.
— Я сама офигела! Странно, почему от него девки с ума сходят. Вот, наверное, из-за чего с ним Ребека порвала — в постели-то он ничегошеньки не может!
— Да что случилось-то? — Трясу Ангелину за плечо, дрожа от нетерпения.
— Ничего не случилось! Приехали к нему в номер, я разделась. Штаны с него стянула! А он… Посмотрел на меня, одежду в меня кинул, и выгнал!
Опускаю глаза в землю, пытаясь скрыть глупую ухмылку. Блондинка, клюнув меня в щёчку, хватает свой чемодан, и оборачивается.
— Так что, тебе со Стефаном повезло! Пока!
Улыбаясь, приближаюсь к французу. Он внимательно заглядывает мне в глаза, и берёт меня под руку. Не пытается выведать женские секреты.
— Идём? Самолёт уже приземлился!
В зале прилёта царит суматошная атмосфера — прилетевшие пассажиры уже выходят, попадая в объятия встречающих. Моё сердце бешено бьётся в предвкушении скорой встречи с Артёмом. В глазах стоят слёзы, а я до сих пор перевариваю информацию, полученную от блондинки.
Значит, Ярославцев не стал с ней спать! Выгнал её, несмотря на то, что она вешалась ему на шею! От этой мысли по телу разливается блаженство. Может быть, этот мужчина, всё-таки, что-то чувствует ко мне?
Не понимаю. Ничего не понимаю…
Двери распахиваются, и я вижу своего сынишку с рюкзаком за спиной.
— Мама!
Артём кидается ко мне, а я сажусь на корточки, прижимая его к себе. На глазах выступают слёзы, и я осыпаю мальчика поцелуями.
Вслед за ним появляется Ольга Владимировна с дорожной сумкой в руках. Стефан здоровается, забирая багаж из рук. Гладит Артёмку по спине:
— Привет, разбойник! Мы с мамой тебе столько игрушек накупили!
— Правда? Пойдём, быстрее! — Сынишка тут же оживляется, и хватает ювелира за руку.
Артём жмётся к моим ногам, болтая без умолку. А Ольга Владимировна, крутит головой по сторонам, оглядывая незнакомый город. Погрузившись в автомобиль, мы трогаемся с места. Решаю пока ничего не говорить свекрови и сыну о моей беременности — сейчас не время.
Глава 49
Виктория
Недалеко от аэропорта мы попадаем в пробку. Разглядываем длинную вереницу машин, тянущихся на юг. Вымученно вздыхаем. Что ж, в это время суток здесь всегда так — не протолкнуться.
Неожиданно у Стефана звонит телефон. Он напрягается. Сереет, отвечая на французском языке невидимому собеседнику. Кидает на меня красноречивые взгляды в зеркало заднего вида.
— Маме плохо. Вызвали мсье Аруа, а он где-то тут в пробке застрял. А мама категорически против вызова неотложки.
— И? — Сердце обрушивается в пятки.
— Конечно, сказал, чтобы «скорую помощь» вызвали!
— Но, разве не проще, чтобы Луи отвёз Жаклин в больницу самостоятельно?
— Луи так же встанет в этой пробке. А у неотложки есть спецсигнал. — У Стефана трясутся пальцы на руке, и он с яростью нажимает на клаксон, ругаясь по-французски.
— Всё будет хорошо. — Пытаюсь поддержать будущего мужа, но на дне желудка начинает дёргаться вязкий неприятный ком.
— Надеюсь, Виктория. Ещё слишком рано…
Молчу. Лучше не нервировать ювелира. Будем надеяться, что Жаклин выкарабкается.
Через несколько минут мужчина вновь соединяется со своей кухаркой, и, выслушав её сбивчивую речь, разворачивает автомобиль через двойную сплошную. Сижу, не дыша, вцепившись в кресло. Боюсь спрашивать о том, что происходит в доме.
— Маму увезли в больницу, едем туда. — Деко первым нарушает молчание. Проносится на красный сигнал светофора, не обращая внимания на канонаду клаксонов.
Киваю. Хорошо, лишь бы успеть.
Получая одно правонарушение за другим, мы мчим к больнице. Я стараюсь не нервировать Стефана — рассказываю обо всём, что происходит свекрови на ушко. Радуюсь, что в этой суматохе Артём спокойно уснул.
Через минут пятнадцать выдыхаю — мы добрались в целости и сохранности, несмотря на красную стрелку спидометра. Оставляю сыночка на попечение бабушки, вбегая вслед за женихом в светлое здание больницы. Нахожу француза на первом этаже, сидящего на кушетке.
— Как она?
— В реанимации. — Глухой голос ввинчивается яркой болью в моё сознание.
— К ней не пускают? Можно что-то сделать?
— Ты права. — Мужчина достаёт кошелёк из внутреннего кармана кожаной куртки, и решительным шагом направляется к дверям кабинета главного врача.
Понятно. Коррупция в чистом виде.
Проходит несколько минут, и из кабинета выходит ювелир вместе с улыбающейся дамой, плотного телосложения. Женщина оглядывается по сторонам, что-то шепча ему на ухо, вызывая лифт.
Я остаюсь ждать Стефана в коридоре. Мне нечего делать у койки Жаклин. Сыну и матери нужно побыть наедине.
После того, как французу удалось попасть в реанимацию, он увидел Жаклин. Поговорить им не удалось — женщина была без сознания, подключённая к аппарату искусственного дыхания. Главный врач больницы клятвенно заверила, что они делают всё, что можно, чтобы она пришла в себя.
Сейчас после приезда из больницы мы просто не находим себе места, сходя с ума от неизвестности. Часы показывают почти полночь, но мы со Стефаном не ложимся. Он очень нервничает, а я просто не могу оставить его в такой ситуации.
Раздаётся телефонный звонок. Мы с ювелиром переглядываемся, а по моему телу бежит холодок. Слишком поздно для обычного звонка. Вижу, как с его лица сползают краски. Кожа мгновенно становится мертвенно — бледной, глаза потухают, а нос — заостряется. Ни слова не говоря, он сбрасывает вызов.
— Мама умерла. — Хрипит, поджимая губы. — Мы не успели, Виктория.
Из его груди вырывается то ли тихий крик, то ли стон, и я закусываю губу. Прижимаю его к себе, а потом оставляю в покое, и выбегаю в коридор, выкрикивая имена слуг. Хорошо, что Ольга Владимировна с Артёмом уже успели уснуть — очень притомились с дороги, потому как им совсем не обязательно присутствовать при этом драматичном моменте.
В следующий час мы занимаемся Стефаном. Пришлось пригласить мсье Аруа, чтобы он выписал ему успокоительное, и вколол необходимый укол. Француз, еле слышно всхлипывает, засыпая под действием лекарств.
Я накрываю мужчину клетчатым пледом, закрывая дверь в кабинет. Понуро бреду в сад, чтобы поразмыслить обо всём. Вот и всё. Мы не успели. Жаклин не побывала на свадьбе сына. Теперь, естественно, свадьбы не будет — к чему она? Главное действующее лицо, ради которого это всё затевалось, скончалось.
